насторожилась, чтобы услышать его вопрос.

— Что-что? — Она не собиралась делиться с ним мыслями, которые не давали ей спать каждую ночь на этой неделе.

Он уставился ей в глаза:

— У каждого человека есть сексуальные фантазии.

Она приоткрыла рот с выражением недоумения. У нее не только не было опыта секса, но и говорить об этом было неправильно. Она ненавидела свое ханжество, особенно рядом с мужчиной, сводившим ее с ума.

— Не у всех, — ответила она, пожав плечами.

Он расхохотался.

Она смутилась и тихо произнесла:

— Не смейся надо мной. Пусть у меня нет твоего опыта, но это не значит, что ты можешь относиться ко мне неуважительно.

Он сразу посерьезнел.

— У меня этого и в мыслях не было.

Она отвернулась от него, когда заработали двигатели. Самолет завибрировал, и она вцепилась в подлокотники, глядя в иллюминатор, когда самолет начал рулить.

— Посмотри на меня! — хрипло приказал Рокко. Она медленно повернулась к нему, и ее сердце замерло. — Скажи мне, чего ты хочешь.

— Я не могу, — прошептала она, не притворяясь, что не поняла его. — Ты мне нравишься. Я понятия не имею, чего хочу, потому что у меня нет опыта в сексе. Я только знаю, что, когда ты прикасаешься ко мне, я сгораю. И мне это нравится.

Его глаза торжествующе сверкнули, но он быстро совладал с собой.

— Хорошее начало.

Самолет набрал скорость, быстро вырулив по взлетно-посадочной полосе, и взлетел, накренившись. Она крепче сжала руками подлокотники не потому, что боялась летать, а из-за бушевавших в ней ощущений и желания, которое душило ее и заставляло чувствовать, будто все в ее жизни зависит от близости к Рокко.

— А какие у тебя фантазии? — спросила она, когда самолет поднялся в небо.

— Ты — моя фантазия.

Она наморщила лоб.

— Так нечестно.

— Почему?

— Ну, я могла бы тоже так сказать.

— Это правда?

Она помедлила.

— А ты как думаешь?

Он чувственно и одобрительно улыбнулся:

— Тебе не хотелось сбежать из дворца, как Рапунцель, и немного пожить в полную силу?

— До той ночи с тобой не хотелось.

— Расскажи мне об этом, — спокойно предложил он, и у нее едва не сдали нервы.

Самолет начал выравниваться. Она нервничала — разговоры с Рокко были для нее и благословением, и проклятием. В некотором смысле они успокаивали ее нервы, но в то же время продлевали ожидание, а ей не терпелось оказаться с Рокко в постели.

— Что ты хочешь узнать? — спросила она с придыханием, и он понимающе улыбнулся. Он отлично понимал, какой эффект на нее оказывает.

— Ты ходила в школу в Англии.

Она нахмурилась:

— Откуда ты знаешь?

— Твой брат рассказал.

— Ты разговаривал с Николасом?

— Недолго. Он хотел поговорить со мной о делах. Учитывая мое прошлое, он решил, что меня заинтересует должность главы финансового комитета.

У нее отвисла челюсть.

— И что ты ответил?

— Что я с радостью помогу ему.

Шарлотта почувствовала зависть: в отличие от брата, ей доставались второстепенные роли. Она была обязана только рожать наследников.

— Он сказал, что тебя отправили в школу в одиннадцать лет.

Она вздрогнула и медленно кивнула:

— Да, я училась в Халфорте.

— В Халфорте практикуют совместное обучение мальчиков и девочек. Мальчики тебе не нравились?

— Не очень. — Она сцепила пальцы в замок и положила их на колени, вспоминая прошлые обиды. — Не настолько, чтобы прыгнуть с ними в постель.

— Боже упаси!

— А вы, мистер Циник? — разочарованно и сердито спросила она. — Ты ведешь себя так, будто моя девственность — преступление против человечества. Сколько тебе было лет, когда ты переспал с женщиной?

Он задумчиво посмотрел на нее, и на мгновение она подумала, что он не ответит.

— Шестнадцать.

Она округлила глаза:

— Кто она была?

Он медлил, всматриваясь в ее глаза.

— Что с тобой? — спросила она, наклоняясь вперед. — Ты язык проглотил?

— Есть темы, которые я предпочитаю не обсуждать.

Ее переполняло любопытство.

— Мы женаты. Разве это не значит, что у нас не должно быть секретов друг от друга?

Он медленно и небрежно повел плечом.

— Она была матерью моего одноклассника.

— Он был твоим другом?

Он поджал губы, подавляя то ли улыбку, то ли гримасу.

— Нет.

Она озадаченно моргнула.

— Сколько ей было лет?

Единственным признаком того, что его беспокоит ее вопрос, было то, как он сжал руками свое колено, отчего побелели костяшки пальцев.

— Она была достаточно взрослой. Ей было за тридцать.

— Ты был еще ребенком, — сердито сказала Шарлотта.

— Я знал, что делаю.

— Тебе было шестнадцать.

— Да. И я сожалею о своем поступке в тот день. Но я был зол тогда, а она оказалась рядом.

Сердце Шарлотты забилось чаще.

— Это аморально.

— У нас был секс, и у меня играли гормоны.

— Я имею в виду ее, — пробормотала Шарлотта. — Ты должен был сообщить о ней в полицию.

— Я соблазнил ее, дорогая.

— Она должна была отказать тебе.

— Возможно.

— Зачем ты соблазнил ее? — не унималась Шарлотта, абсолютно уверенная в том, что дело не только в гормональном всплеске.

Он отвернулся, его лицо в профиль выглядело суровым и безразличным.

— Ты считал, что влюбился в нее или что-то в этом роде?

Он резко фыркнул:

— Любовь? Нет, Шарлотта. Тогда я так же мало интересовался любовью, как и сейчас. Я всегда был реалистом. Она была средством для достижения цели.

Волосы на затылке Шарлотты встали дыбом.

— Ты хотел потерять девственность?

Он непримиримо посмотрел на нее:

— Я хотел причинить боль ее сыну.

Шарлотта ахнула:

— Ты шутишь?

На подбородке Рокко пульсировала жилка.

— Сегодня я бы так не поступил, но тогда я был в ярости. И мне казалось это уместным.

— Ты решил заняться сексом, чтобы убить двух зайцев?

— Ты злишься.

Она удивленно ахнула:

— Я не злюсь. Я…

— Тебе противно?

— Нехорошо использовать кого-то для мести.

Он напрягся и помрачнел.

— Ты права. Как я уже сказал, сейчас я бы так не поступил.

— Но тебе было всего шестнадцать. — Ее тон смягчился, вспомнив, как он защищал ее перед родителями. Он заслужил презумпцию невиновности, особенно в связи с тем, что произошло более десяти лет назад. — Ты сердился. — Она наклонилась вперед за бутылкой минеральной воды, которая лежала в кармане кресла рядом. — Из-за чего?

— Из-за пустяка.

Она нахмурилась:

— Но из-за этого пустяка ты соблазнил его мать.

— В то время это казалось важным. Сейчас — нет.

Шарлотта повернулась лицом к иллюминатору, обдумывая то, что сказал Рокко. Она была почти уверена, что он лжет. Даже юный Рокко Сантинова казался ей человеком, у которого были непререкаемые моральные принципы, а это означало: причина для соблазнения матери одноклассника