самому верному источнику богатства. В восемнадцатом веке царил предрассудок, покоившийся тогда, следует признать, на неоспоримом основании. Земельная собственность, сосредоточенная в руках аристократии и духовенства, в неравной мере облагаемая налогом в зависимости от положения ее владельцев, была объектом ненависти благородных умов, желавших облегчить участь бедных классов. Именно в эту эпоху придумали теорию единого поземельного налога, удовлетворяющего все нужды государства. Так можно было отменить подати и косвенные налоги, обременявшие, казалось, один народ.

Однако теория эта, благородная по замыслу, но в действительности ложная, не выдержала проверки опытом. С 1789 года земля, поделенная между тысячами владельцев и подпадавшая под равный налог, не заслуживала более неприязни, напротив, в ней следовало видеть главный капитал сельского хозяйства. Пришлось признать, что, обременяя ее сверх меры, задевали интересы сельского населения, лишали его средств в пользу торговцев и потребителей спиртных напитков. Пришлось также признать, что, во избежание банкротства и возвращения к бумажным деньгам, нужно уравнять доходы с расходами, а для этого следует варьировать источники налогов, дабы не истощить их.

Человеку, который восстановил порядок во Франции и вытащил финансы из хаоса, восстановив регулярное взимание прямых налогов, надлежало завершить начатое дело, вновь открыв закрытый источник косвенных налогов. Но для этого нужна была большая власть и большая энергия. Верный своему характеру, Наполеон не побоялся в самую минуту, когда стремился к трону, восстановить косвенный налог под названием сведенного налога, наиболее непопулярный, но и наиболее полезный из налогов.

Император внес предложение об этом налоге в Государственный совет и защитил свой проект с чудесной проницательностью, будто изучал финансы всю жизнь. Теории единого налога он противопоставил простую и верную теорию искусно варьирующего налога, которым следует облагать все виды собственности и все производства, не взимая ни с одного из них слишком большой доли и не приводя тем самым к вынужденному движению цен;

черпая богатство из всех каналов, где оно протекает в изобилии, и черпая так, чтобы не вызвать их обмеления. Эта система, плод времени и опыта, может вызвать лишь одно возражение: разнообразие налога влечет разнообразие форм взимания и, тем самым, рост издержек;

но она предоставляет столько преимуществ, что небольшой рост издержек не может считаться серьезным возражением. Заставив Государственный совет усвоить его взгляды, Наполеон послал проект в Законодательный корпус, где он не встретил серьезных трудностей, благодаря предварительным совещаниям соответствующих секций Трибуната и Государственного совета. Вот каковы были его постановления.

Для сбора налога создавалась Дирекция сведенного налогообложения. Эта Дирекция должна была взимать новые налоги с помощью налоговых инспекторов, признанных единственно эффективными: они искали облагаемые предметы на местах, где они собираются или производятся. Такими предметами были вина, бренди, пиво, сидр и т. д. Единственным и весьма умеренным налогом облагалась их первая продажа, согласно ведомости, заведенной во время сбора или производства. Налог уплачивался при первом перемещении. После напитков главным облагаемым предметом был табак. Уже существовал таможенный налог на иностранные табаки и налог на производство французских табаков (ибо монополию еще невозможно было себе представить), но эти последние налоговые поступления ускользали от казны вследствие отсутствия надзора. Создание Дирекции сведенного налогообложения предоставляло возможность взимать в целости этот слабый налог, которому назначено было стать весьма значительным. Соль вовсе не вошла в облагаемые налогом предметы, ибо побоялись пробудить в народе воспоминания о прежних проблемах. В то же время в Пьемонте учредили дирекцию соляного налога, ставшую одновременно полицейским и финансовым учреждением. Пьемонт, берущий соль в Генуе либо в устьях По и терпящий временами жестокую дороговизну из-за торговых спекуляций, никогда не мог обойтись без вмешательства правительства. Создав соляную дирекцию, занимавшуюся и поставками, и сбытом по умеренным ценам, пресекали опасность слухов и взвинчивания цен и доставили себе средство, сколь надежное, столь и простое, взимать налог достаточно прибыльный, хоть и скромный по величине.

Все эти комбинации ничего не приносили на XII год – год создания; но давали надежду на поступление 15–18 миллионов в XIII году, 30–40 миллионов в XIV, а поступления в последующие годы оценить было трудно, однако в любом случае их хватило бы на нужды войны, даже продолжительной.

Таким образом обеспечили ресурсы на текущий финансовый XII год, добыв 700 миллионов, и подготовили надежный доход на будущее. Однако в первое время имелись довольно большие трудности практического свойства. Два основных нынешних ресурса состояли в цене за Луизиану и ежемесячной субсидии, предоставляемой Испанией. Неизбежные отсрочки, которые влекло голосование по американским средствам, задерживали их поступление в казну. Тем не менее компания «Хоуп и Кo» предполагала предоставить часть средств к концу 1804 года. Что до Испании, то из 44 миллионов, которые она должна была за одиннадцать истекших месяцев, она предоставила лишь около 22 миллионов, то есть половину. Финансы этой несчастной страны были как никогда расстроены; и хотя моря были открыты галеонам благодаря нейтралитету, предоставленному ей Францией, золото, поступавшее из Мексики, бездумно растрачивалось.

Чтобы возместить эти отсроченные поступления, жили за счет дисконтирования ценных бумаг Казначейства. Хотя Наполеон много работал над восстановлением финансов и преуспел в этом, Казначейство не пользовалась еще достаточным доверием в коммерческих кругах, чтобы успешно выпускать ценные бумаги от своего имени. Только облигации генеральных сборщиков, содержащие персональное обязательство бухгалтера и беспрекословно передаваемые в фонд погашения в случае протеста, получили доверие. Они подписывались в начале финансового года на всю стоимость прямых налогов и последовательно оплачивались из месяца в месяц. Последние из них были сроком на пятнадцать или восемнадцать месяцев. Чтобы реализовать заранее доходы государства, их во время короткого Амьенского мира дисконтировали (учитывали) суммами в 20–30 миллионов, по цене половины процента в месяц (шесть процентов в год), а после войны – по три четверти процента в месяц (девять процентов в год).

В отличие от правительства, Казначейство внушало так мало доверия, что самые уважаемые банковские дома отказывались от такого рода операций. Жили тогда в Париже весьма опытный в таких сделках банкир Депре, известный поставщик, ловкий в искусстве снабжения войск Ванлерберг, и наконец, один из самых плодовитых и изобретательных спекулянтов во всякого рода делах Уврар, знаменитый в то время благодаря своему огромному состоянию. Все трое лично пошли на контакт с правительством: Депре по поводу дисконтирования облигаций Казначейства; Ванлерберг по вопросу поставок продовольствия; Уврар по поводу всех крупных операций по снабжению и банковским операциям. Уврар организовал вместе с Депре и Ванлербергом ассоциацию, возглавил ее и постепенно стал, как при Директории, главным финансовым агентом правительства. Он сумел внушить доверие Марбуа, министру Казначейства, который, чувствуя свою некомпетентность, был счастлив иметь при себе изобретательный ум, способный придумывать средства, которых он не умел найти сам.