– Он посещает ясли. Это прекрасное заведение. Самое лучшее, – быстро добавила она, когда Рамон нахмурился.

Плата за ясли была, честно говоря, непомерной, но Лорен с радостью отдавала эти деньги, зная, что Матео там нравится и о нем хорошо заботятся.

– А когда ты вернулась на работу? – продолжил расспросы Рамон.

– Как только ему исполнилось три месяца.

– Dios mio!Ты сбагрила его c рук, когда малышу было всего три месяца? – В глазах Рамона читался неподдельный ужас. – Мои сестры проводили со своими детьми несколько лет.

Лорен посмотрела на него изумленно:

– Я не знала, что у тебя есть сестры. Пока мы были вместе, ты никогда ничего не рассказывал о своей семье.

Он пожал плечами:

– Я давно научился охранять свою личную жизнь и жизнь моей семьи. Это случилось после того, как две экс-любовницы разболтали бульварным газетенкам кое-какие подробности об отношениях со мной. Даже цвет и форма моей ванны представляет интерес для некоторых людей, – сухо добавил Рамон.

«Но я сохранял дистанцию между нами и по другой причине», – признался он себе. Многие годы он вел двойную жизнь. В Испании он был наследником герцогского титула и никогда не забывал о своих обязанностях, а в Англии позволял себе расслабиться. Рамон никогда не позволял двум своим мирам пересекаться.

– Ты прекрасно знаешь, что я не способна совершить что-то подобное, – отрезала Лорен, обиженная его недоверием. – В отличие от твоих сестер я живу в реальном мире. Я должна ходить на работу, чтобы иметь возможность оплачивать счета. Не могу сказать, что такая ситуация идеальна, но я делаю для Мэтти все, что могу. Я даже сцеживала грудное молоко в обеденный перерыв в женской уборной, чтобы Мэтти накормили им в яслях на следующий день.

Ее жизнь несколько первых месяцев после рождения сына была сущим кошмаром: смесью усталости, озабоченности, слез, которые она тайком проливала в перерывах между совещаниями. Рамон никогда не поймет, как трудно было Лорен оставлять малыша на руках у воспитательницы и идти на работу.

– Для него было бы гораздо лучше, если бы ты кормила его сама, – заявил он. – Кормление грудью – это очень важное время, когда между матерью и ребенком формируется особая связь.

– Я не знала, что ты разбираешься в вопросах грудного вскармливания, – бросила она, уязвленная его высокомерием. – Мне очень не нравится оставлять Мэтти, но у меня нет другого выбора…

– Это не так. У тебя всегда был выбор, – горько заметил Рамон. – Если бы ты сказала мне, что ждешь ребенка, я сразу обеспечил бы тебя всем необходимым. Мой сын родился бы в Испании и провел бы эти десять месяцев в Кастильо-дель-Торо, в окружении своей бабушки, тетушек и кузенов, а не в убогой квартире, отправляясь каждый день в приют, пока ты занимаешься своей драгоценной карь ерой.

«Убогая квартира, приют…» Оскорбительные замечания Рамона привели Лорен в ярость. Но не успела она сформулировать ответ, он заговорил опять тихим непреклонным голосом, который испугал ее гораздо больше, чем его взрывной темперамент:

– Мой сын будет принадлежать мне. Не сомневайся, Лорен.

Рамон смотрел на фотографии Матео и думал, что конечно же его сын является испанским аристократом, хотя и рожден от англичанки. Он ощутил громадную ответственность и желание защищать малыша.

– Совершенно очевидно, что Матео поразительно похож на меня. Он из породы Велакесов. А если ты будешь отрицать, что я его отец, я буду настаивать на проведении теста ДНК, а затем увезу его в Испанию.

– Ты не сделаешь этого. – Лорен тряхнула головой, забыв о мигрени.

Она дрожала, хотя всего две минуты назад ее тело пылало. Температура явно повысилась. Но когда Лорен посмотрела на Рамона, ее ноги подкосились от страха, и она упала на диван.

– У тебя нет права забрать его у меня, – неуверенно произнесла она.

Рамон темпераментно ударил кулаком по столу.

– Ты смеешь говорить мне о правах? Какое право ты имела лишать Матео отца? Наши отношения здесь не важны, – хмуро сказал он. – Значение имеет только то, что лучше для Матео.

– Неужели разлука со мной скажется на нем положительно? – Лорен прижала руки к раскалывающейся голове, пытаясь сосредоточиться. – Я, может быть, и не специалист в семейном праве, но ни один суд не разлучит ребенка с матерью.

– Увидим, – холодно бросил Рамон. – Весьма вероятно, судья согласится, что ребенку лучше жить со своим отцом, который согласен посвятить ему жизнь, в большой и дружной семье, где все будут любить его, а не с матерью, проводящей целый день на работе, пока он находится на попечении нянек в яслях. Десятимесячный ребенок нуждается в уходе родных людей, и я буду с ним день и ночь.

– Правда? – спросила Лорен с недоверием. – А как же твои поездки и перелеты по всему миру, связанные с бизнесом? Наверное, ты будешь оставлять Матео с няней. А как же твои бесконечные посещения всяческих мероприятий?

– Я намерен сократить деловые поездки до минимума, и, если быть честным, я устал от светских мероприятий и вечеринок. Я бы предпочел проводить время со своим сыном.

Рамон посмотрел на побелевшее лицо Лорен и поймал себя на том, что ощутил всплеск сочувствия к ней. Но он постарался взять себя в руки. Она намеренно скрывала от него сына и не заслуживает снисхождения.

– То, что ты сделала, нельзя простить, – твердо сказал он. – Молись, чтобы получить повышение, на которое, по словам Алистера, ты можешь претендовать. Тебе понадобится масса денег для того, чтобы выиграть в суде спор за опекунство, и для апелляций, потому что, если я проиграю одно слушание, сразу будет назначено следующее. Ты представляешь себе эту картину, Лорен? Я никогда не сдамся в борьбе за сына, так как совершенно уверен, что ему будет лучше со мной. Матео – наследник Велакесов, и я не понимаю, почему ты хотела лишить его того, что принадлежит ему по праву рождения.

Лорен сильно закашлялась и не смогла сдержать стон, так как у нее болел каждый мускул. Она дрожала от холода, но на ее лбу поблескивали капельки пота. Молодая женщина откинула голову на спинку дивана.

Рамон нахмурился, заметив, что ее кожа приобрела странный сероватый оттенок:

– Что с тобой? Ты выглядишь ужасно.

Она безрадостно улыбнулась:

– А ты не думаешь, что мое состояние вызвано тем, что ты собираешься отобрать у меня Мэтти? – Ей казалось, будто ее рот заполнен битым стеклом; говорить было сущим мучением. – Я, видимо, заразилась на работе, в офисе гуляет опасный вирус. – Лорен опустила глаза. – Извини меня, – прошептала она. – Я искренне верила, что тебе нет дела до Матео или, еще хуже, он станет обузой для тебя. Но что бы ты ни думал, клянусь, я делала все, что могла, чтобы быть ему хорошей матерью.

Темные глаза Рамона были холодными.

– К сожалению, я не могу считать выражение «все, что могла» достойным моего сына. – Он поморщился, когда она расчихалась. – Dios!В таком состоянии нельзя подходить к ребенку. Ты еле стоишь на ногах, – прорычал Рамон, когда Лорен попыталась встать и зашаталась. – Как я понял, твоя мать завтра отправляется в круиз и не может сидеть с мальчиком?