Все трое отправились в спальню Кэтрин.

Через несколько минут после того, как Бертрам начал читать, девочка уже спала. Посередине ее комнаты возвышался замок из кубиков, его освещал льющийся сквозь окно свет предзакатного солнца. А воздух наполняла такая благодать, какая не снится даже в самых светлых снах.

Осторожно поднявшись со стульев, Бертрам и Дебора на цыпочках вышли из детской.

– Еще раз спасибо, – приостанавливаясь около гостиной, сказала Дебора. – Ты здорово мне помог. Не знаю, как тебя благодарить... – Она надеялась, что Бертрам поймет намек: ему пора уходить.

Но он прошел в гостиную и уселся в одно из мягких кресел. Ей ничего не оставалось, как проследовать его примеру.

– Неужели ты действительно не знаешь, как можешь меня отблагодарить? – склоняя голову набок, спросил Бертрам.

Дебора, только что опустившаяся во второе кресло, встрепенулась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Хочешь, чтобы я продолжила с тобой работать?

– Мечтаю об этом, – признался он.

– Но я не могу... – начала она с чувством.

– Не можешь или не хочешь? – перебил ее Бертрам.

– Берт, прекрати! – Дебора метнула в него укоризненный взгляд.

– Хорошо, хорошо, о работе разговаривать больше не будем. Заставить тебя продолжать быть моей помощницей я не в состоянии. – Бертрам сделал примирительный жест. – А вот о том, чтобы ты стала моей женой, буду просить тебя снова и снова.

Щеки Деборы вспыхнули от гнева.

– Может, ты пришел сюда, надеясь, что в непринужденной обстановке быстрее добьешься от меня согласия? – спросила она, повысив голос. – Зря стараешься! У тебя ничего не выйдет, так и знай!

– Но почему, Дебби? Ты можешь объяснить мне, почему так настойчиво отвергаешь меня? Признаться, я не вижу серьезных причин, мешающих нам создать семью.

– Семью, основанную исключительно на чувстве долга? – От возмущения глаза Деборы горели как две звезды. – Я рассказала тебе о моих родителях, поделилась с тобой самым сокровенным, а ты так ничего и не понял!

– Не нервничай, Дебби, – спокойно и рассудительно произнес Бертрам. – Я прекрасно понял то, что ты хотела мне сказать, поведав историю родителей. Но не считаю, что наш с тобой брак, – а я очень надеюсь, что мы все же поженимся, – будет основан исключительно на чувстве долга. Между нами существует и уважение, и доверие, и расположение друг к другу. Разве не так?

Дебора уставилась на него в задумчивости. Его слова казались резонными, правильными, разумными. Чересчур разумными. А ей хотелось страсти, граничащей с безрассудством. И любви!

Может, я жду от жизни слишком многого? – подумала она, теряясь в сомнениях. Может, мне следует радоваться и тому, что она дает мне, и быть ей за это благодарной?

Нет! Нет! – кричало ее сердце. Этого катастрофически мало.

– Давай хотя бы попробуем стать хорошей семьей, – сказал Бертрам.

– Попробуем? – Дебора горько рассмеялась. – Попробовать можно вино или конфеты. Не понравилось – никогда больше в рот не возьмешь ни того, ни другого. Так же ты хочешь поступить и в данной ситуации? Разочаровавшись в семейной жизни, ты просто испаришься, так тебя понимать? Нет уж, я не намереваюсь играть в подобные игры!

– Неужели ты обо мне настолько низкого мнения? – тихо, как будто не веря, что такое возможно, спросил Бертрам.

Дебора заставила себя успокоиться.

– Нет, Берт, – произнесла она гораздо сдержаннее. – Я знаю, что ты человек ответственный и порядочный. Но знаю также, что семейная жизнь будет тяготить тебя, казаться тебе клеткой. Я этого не вынесу. – Она тяжело вздохнула. – Пойми: я росла именно в такой семье. Сейчас, расставшись друг с другом, мои родители превратились в совершенно других людей. Я вижусь и с мамой, и с папой. Оба они счастливы, довольны жизнью, общаются с друзьями, путешествуют. Одним словом, дышат полной грудью и могут быть самими собой. А на протяжении долгих лет страдали. Страдали ради меня. Я чувствую, что виновата перед ними, и терзаюсь, хотя сознаю, что я тут ни при чем. – Она помолчала. – Неужели ты не понимаешь, что, если мы поженимся, история моих родителей повторится. Все сложится даже ужаснее, чем у них. Хочешь, чтобы наш ребенок расплачивался несчастьем за совершенные нами грехи?

– Нет, – ответил Бертрам.

Дебора ждала, что он продолжит спорить, но время шло, а Бертрам лишь молча смотрел в пол.

– Может, приготовить кофе? – спросила она, нарушая тягостную тишину.

Бертрам очнулся от задумчивости.

– Я вообще-то еще не ужинал. А ты?

– Я тоже, но...

– Тогда я закажу чего-нибудь поесть, – не желая слушать, что последует за ее «но», заявил Бертрам.

Дебора приоткрыла рот, намереваясь возразить, однако так и не произнесла ни звука, потому что и впрямь была голодна.

Бертрам позвонил в свой любимый ресторан «Делишес» и заказал отбивные из баранины с овощами, креветки с чесноком, спинку барашка в тесте и рулет из ветчины.

– Зачем нам столько много еды? – удивилась Дебора.

Он взглянул на нее так, будто она сморозила непростительную глупость.

– Я считаю, что на троих это вовсе не много.

– На троих? – переспросила Дебора.

– Нас ведь трое: ты, я и наш ребеночек, – с невозмутимым видом пояснил Бертрам.

Ты, я и наш ребеночек, мысленно повторила Дебора. Слова настолько простые, а звучат как райская музыка.

Еду привезли спустя полчаса.

Вид коробок с фирменными знаками «Делишес» на кухонном столе мгновенно напомнил Деборе о другой субботе, давным-давно превратившейся в прошлое. Они с Бертрамом проработали тогда до позднего вечера, а потом тоже в «Делишес» заказали ужин прямо в офис. В ее памяти тот день запечатлелся в мельчайших подробностях. Бертрам вряд ли его помнил.

– Однажды мы уже заказывали с тобой еду из «Делишес», – произнес он, мечтательно улыбаясь.

У Деборы потеплело на сердце.

– Мы всю субботу просидели над каким-то очередным проектом, – продолжил вспоминать Бертрам.

– Над «Экселенс», – подсказала Дебора. Он вскинул голову.

– Точно!

В то время на одной из вечеринок Бертрам как раз познакомился с преуспевающей спортсменкой, с гибкой стройной гимнасткой, с семи лет соблюдающей строгую диету. Ее звали Марта, Дебора прекрасно это помнила.

– Мне ужасно понравилось тогда, что ты ешь с таким аппетитом, – сказал Бертрам.

Проглотив кусочек рулета, Дебора прыснула.

– Представляю себе, что ты обо мне подумал! По сравнению с Мартой я выглядела обжорой!

Бертрам нахмурил брови, соображая, о ком речь.