– Миссис Холден велела нам держаться дороги, – прокричал вслед удалявшейся фигурке Джо, а затем, помедлив секунду, отправился следом.

Лотти перегнулась через перила в сторону «Аркадии». В сгущающихся сумерках полоски стеклянных окон ярко мерцали, отбрасывая лучи света на террасу. Там собралась небольшая компания. Прищурившись, Лотти разглядела Джулиана Арманда: он сидел на старой железной скамье, положив ноги на стол. В другом конце террасы стоял какой-то высокий человек и курил. Наверное, это Джордж. С ним разговаривал другой мужчина, которого Лотти не узнала.

А в луче света танцевали Френсис и Аделина, положив руки друг другу на плечи. Аделина откинула назад голову и лениво смеялась над тем, что говорила Френсис. Они раскачивались в такт музыке, расходясь ненадолго, чтобы взять бокал вина или перекинуться парой слов с кем-нибудь из мужчин.

Лотти не понимала, почему эта сцена окатила ее волной сладкого волнения. Френсис больше не казалась печальной. Даже на таком расстоянии она выглядела уверенной, сияющей. Словно стала хозяйкой положения. Только Лотти не понимала, как это произошло. Что заставляет людей так преображаться? Как такое могло случиться с Френсис? Когда она была на вилле в последний раз, Френсис будто сливалась со стеной, превращаясь в непримечательный бежевый тон, на фоне которого сиял яркий луч света – Аделина. А вот теперь она превзошла Аделину, став как будто выше, сильнее, и совершенно не походила на себя прежнюю.

Лотти, как завороженная, едва дышала. «Аркадия» всегда оказывала на нее такое воздействие. Ее тянуло туда, откуда доносились минорные аккорды, приносимые морским бризом. Они нашептывали свои секреты, рассказывая о других местах, о другой жизни. «Тебе нужно научиться мечтать», – сказала ей Аделина.

– По-моему, Мистер Бинс уже сделал все свои дела, – донесся из темноты голос Джо. – Нам действительно пора возвращаться.

Дорогая Лотс [гласило последнее письмо]!

Какая же ты противная, что не закидала меня вопросами о Гае. Но я понимаю, ты безумно ревнуешь, поэтому прощаю тебя. Все-таки мужчины Мерхема в подметки не годятся лондонцам!!! Нет, серьезно, Лотс, я очень по тебе соскучилась. Девушки на курсах – злобная стая. Они успели распределиться по группировкам еще до моего приезда и теперь во время перерывов перешептываются, прикрывшись ладошками. Сначала меня это расстраивало, но сейчас, когда у меня появился Гай, я думаю, что они просто глупы и жизнь у них очень скучная и пустая, если они до сих пор играют в детские игры. (Это сказал Гай.) Он поведет меня на ужин в «Мирабель», чтобы отметить окончание моих экзаменов по машинописи и стенографии. Не говори мамочке, но это будет чудо, если я сдам стенографию. Мои записи похожи на китайскую грамоту. Гай тоже так говорит. Он объездил весь мир и видел, как эти вещи выглядят на самом деле. Я хотела послать тебе фотографию нас обоих во время скачек в Кемптон-Парке, но она у меня одна, и я боюсь ее потерять. Поэтому тебе придется прибегнуть к фантазии. Представь Монтгомери Клифта, только со светлыми волосами и загаром, – примерно так и выглядит…

Это было уже третье письмо, с которым у Селии «как-то» не получилось отправить фото Гая. Лотти «как-то» не особенно удивилась.

Лотти молча терпела, пока миссис Холден атаковала ее одежной щеткой, счищая резкими короткими движениями несуществующие пушинки с жакета.

– Надень ободок. Где он?

– Наверху. Хотите, чтобы я сбегала?

Миссис Холден хмуро оглядела Лотти.

– Видимо, придется. А то у тебя волосы разлетаются во все стороны. А ты, Фредерик? Что, скажи на милость, ты сделал со своими ботинками?

– Он почистил их черной ваксой вместо коричневой, – не без удовольствия пояснила Сильвия. – Говорит, так они кажутся более настоящими.

– Чем что?

– Чем ноги. Это копыта, – сказал Фредди, горделиво вращая носками ботинок. – Коровьи копыта.

– Право, Фредерик, неужели тебя нельзя оставить одного ни на минуту?

– У коров нет копыт. У них ноги.

– Нет, есть.

– А вот и нет. У коров раздвоенные ноги.

– Значит, у тебя коровьи ноги. Толстые коровьи ноги. Ой!

– Сильвия, Фредерик, перестаньте пинать друг друга. Это нехорошо. Лотти, пойди и приведи Вирджинию. Посмотрим, удастся ли спасти ботинки за пять минут, что остались до выхода. Сильвия, где твое пальто? Еще десять минут назад я просила тебя надеть пальто. Сегодня холодно. И что у тебя с ногтями? Грязи под ними столько, что хоть огород разводи.

– Это оттого, что она ковыряет в носу. Ой! У тебя коровьи ноги! Огромные, толстые коровьи ножищи!

– Сильвия, я уже тебе говорила, не пинай брата. Мы сейчас найдем тебе щетку для ногтей. Где же эта щетка? Что скажет ваша сестра, когда увидит, какой у вас вид?

– Ради бога, женщина, перестань суетиться. Это всего лишь Селия. Ей все равно, даже если мы придем встречать ее в купальных костюмах.

Миссис Холден поморщилась, не глядя на мужа, который, сидя на лестнице, чистил свои ботинки. Только Лотти, прежде чем она побежала по коридору на поиски Вирджинии, заметила, что глаза ее наполнились слезами и она попыталась украдкой смахнуть их рукавом.

Лотти хоть и сочувствовала, но ее занимали другие проблемы. Они с Джо не разговаривали. Возвращаясь после прогулки с Мистером Бинсом, он сказал, что ей не следует столько времени проводить на вилле «Аркадия». Об этих людях идет дурная слава. И если Лотти будет бывать там слишком часто, то и о ней будут говорить плохо. Разве не так? А ведь он ей друг, и ему не все равно. Вот он и подумал, что будет правильно ее предупредить. Лотти, взбешенная его вмешательством, поинтересовалась насмешливым тоном, удивившим даже ее саму, какое ему дело, с кем она проводит время. Да хоть с Дики Валентайном![9]Его это не касается.

Джо покраснел. Она разглядела его румянец даже в темноте и от этого еще больше рассердилась, хотя и почувствовала укор совести. А затем, помолчав немного, Джо произнес довольно торжественно, что если она до сих пор не поняла, то уже никогда не поймет, но никто не будет ее любить так, как он, и пусть его любовь безответна, но он все рано считает необходимым опекать ее.

– Я говорила тебе, что не желаю это слышать! – вне себя накинулась на него Лотти. – А ты взял и все разрушил! Мы не сможем быть друзьями. Держи свои чертовы чувства при себе. Не можешь, значит больше мы не друзья. А теперь ступай домой к своей мамочке и не докучай мне заботами о моей репутации.

С этими словами она дернула поводок бедного старого Мистера Бинса и в бешенстве ушла домой, оставив Джо молча стоять у парковых ворот.

Если бы все шло как обычно, Джо давно бы зашел за ней к этому времени. Появился бы в дверях и спросил, чего она хочет – чашку кофе или сыграть в настольную игру, а затем пошутил бы насчет их ссоры. А Лотти, втайне довольная его приходом, была бы только рада сгладить шероховатости и вновь принять его в друзья. Теперь, когда Селия уехала, он стал для нее важен. Хотя порою Джо и раздражал ее, он все-таки был ей еще одним настоящим другом. Лотти всегда сознавала, что для таких, как Бетти Крофт и ей подобные, она была слишком смуглой, слишком неловкой, что ее терпели в компании только из-за Селии.