Клиент, не дослушав, развернулся и пошел прочь. Осведомитель слегка опешил. Ну и тип! Вот и поговорили по душам…

И тут он осознал, что легкая боль, сдавливающая его мозг, уходит вместе с клиентом. Мысли в его голове, освободившейся от воздействия жуткого взгляда незнакомца, скакали, словно тушканы, вырвавшиеся из клетки на волю.

«Е-мое, что это было? Допрос, что ль?.. Но как?!.. Он же ничего не делал, просто смотрел, а я как дурак ему выкладывал все, чуть не наизнанку выворачивался. А он только подправлял, когда из меня дерьмо не в ту сторону литься начинало, поток, сука, корректировал…»

— Стой!

Крик вырвался сам собой, против воли Осведомителя. Это не он кричал, это самолюбие вопило: «Как же так, тебя развели как лоха, а ты стоишь и в спину ему пялишься!» Хорошо бы, конечно, было стрельнуть в эту спину. А если промахнешься? Услужливое воображение немедленно воспроизвело картинку — глаз Лысого, медленно стекающий вниз по стенке стакана. Нет уж, ну его на фиг, пусть в него кто-нибудь другой стреляет. А чего орал тогда?

Клиент остановился, обернулся.

— Ты это… как про бар-то узнал? — спросил Осведомитель, сам не зная зачем.

Он очень надеялся, что незнакомец повернется и просто уйдет. Но тот спокойно ответил:

— Серый посоветовал.

Осведомитель почувствовал, как у него вспотел лоб и между лопаток потекла холодная струйка.

— Какой Серый? Из ангара на Свалке?

— Ну да.

Осведомитель утер лоб рукавом.

— Там же нет никого уже черт-те сколько, только старые кости, — пробормотал он. — Говорят, Серый как-то Меченому помог, а потом его с дружками Зона сожрала. Только иногда люди зов слышат в КПК, но бегут от того места. Ты у него ничего не взял?

— Нет, — качнул головой незнакомец. — Он деньги предлагал, но я считаю, что за спасение жизни деньги брать нельзя.

— Видать, те, кто сгинули на Свалке после того, как Серый и его команда стали призраками Зоны, считали по-другому, — криво усмехнулся Осведомитель. — Теперь к их костям даже безглазые собаки не подходят. Ладно, парень, удачной охоты.

Он повернулся и быстрым шагом пошел обратно, к ДОТу охраны периметра базы «Долга». Его взгляд скользнул по расплывшемуся от слабокислотных дождей плакату, прибитому к полуразрушенному зданию справа от ДОТа через дорогу: «Ты на территории „Долга“! Не провоцируй — и останешься жить!»

«Не провоцируй Зону — и останешься жить», — мысленно поправил Осведомитель составителя плаката. И обернулся. Плохая примета, особенно в Зоне, но он не мог удержаться.

Незнакомец, перейдя хлипкий мост, перекинутый через утыканный заостренными арматуринами оборонительный ров, повернул направо, явно намереваясь перелезть через невысокий забор. Осведомитель открыл, было, рот, чтобы предупредить… и тут же захлопнул его, клацнув остатками зубов. На все воля Зоны, и если убийца Лысого решил покончить жизнь самоубийством, то это его полное право.

«И какой хрен я вообще поперся за ним?» — злясь на самого себя, подумал Осведомитель.

Ему было страшно. Страшно оттого, что он еще не скоро забудет этот равнодушный, пронизывающий взгляд. Страшно потому, что давно известно — Зона не любит тех, кто много говорит о ней. Страшно настолько, что его не радовала даже тяжесть денежной пачки, оттягивающей карман, что он даже напрочь забыл о старом правиле — не возвращаться той же дорогой, какой пришел, — хоть ненамного, хоть чуть-чуть отклониться в сторону, но только не наступать на собственные следы… И за этим страхом, шевелящимся в голове словно клубок скользких змей, Осведомитель не услышал еле слышного стука когтей о разбитое покрытие дороги.

Огромная черная псевдособака, выскочившая из придорожных кустов, прыгнула молча. Мощные лапы ударили в спину человека. Осведомитель споткнулся и упал ничком, успев выставить вперед руки, чтобы не разбить лицо об асфальт. Его лицо осталось целым, только огромная пасть, похожая на медвежий капкан, сомкнулась у него на шее пониже затылка, прокусив ткань капюшона и раздробив в кашу шейные позвонки…

Осведомитель уже не слышал, как стучит пулемет из амбразуры ДОТа, как визжит, но продолжает рвать свежее мясо псевдособака, из которой пули выбивают фонтанчики крови, и как воет бегущая со стороны заболоченного поля стая безглазых псов, почуявшая свежую кровь и спешащая урвать свою долю добычи. Зато во внезапно обрушившейся на него тишине он почему-то очень четко услышал, как поскрипывает сухая ветка под весом трупа, качающегося туда-сюда от ветра, словно маятник, отсчитывающий последние мгновения чьей-то пустой и бессмысленной жизни.

Для того чтобы как следует вычистить пистолет, потребовалась полная разборка и полчаса усиленной возни. Я знал, что никакая тварь не помешает мне привести трофейное оружие в божеский вид. И не продуваемая всеми ветрами будка сторожа вселяла в меня такую уверенность. Просто, отойдя от кучи бетонных плит на полкилометра, я поднялся на пригорок и увидел место битвы. Видимо, двое повстречавшихся мне охотников за чужим баблом и артефактами — упокой их Зона — были остатками банды, которую кто-то расстрелял хладнокровно и безжалостно.

Передо мной лежало поле, заставленное насквозь проржавевшими БТРами, автобусами и остатками транспорта, который уже сложно было идентифицировать — настолько ржавчина и кислотные дожди разъели металл. Даже покореженный вертолет там имелся. Он стоял, грустно свесив вниз две оставшиеся лопасти, а его чудом уцелевшее бронестекло было вишневого цвета в белую крапинку. Похоже, кто-то из бандитов пытался спрятаться в кабине пилота, и его там пристрелили, грубо заляпав мозгами изнутри печальный памятник давней трагедии.

На самом поле я насчитал девять трупов. Оружия рядом с ними не наблюдалось, его унесли победители. Некоторые мертвецы были босыми, значит, при жизни у них имелись добротные ботинки. Двое лежали полностью раздетыми. Вывод — нечего без нужды форсить в Зоне модными бронекостюмами. Пулю «калаша» в упор держит только экзоскелет, а уж если вы по собственной глупости лезете туда, где засаду устроить проще простого, то, значит, судьба вам после смерти валяться под кустом в одних трусах и разодранной майке.

Люди забрали у мертвецов все ценное для себя. Теперь настал черед других обитателей Зоны.

К одному трупу, лежавшему на самом краю поля, примеривалась псевдоплоть средних размеров, на остальных сидели вороны, торопливо выклевывая куски еще теплого мяса. Почему торопливо, понятно — пройдет совсем немного времени, и здесь на поле соберутся мутировавшие твари разных весовых категорий, вследствие чего начнется грызня почище той, что недавно устроили люди. А это значит, что ночь я могу спать спокойно, лишь притворив хлипкую дверь. Мутанты не люди, и они не убивают потенциальную добычу, когда еды и так предостаточно. Люди же точно ночью не полезут туда, где слышатся многоголосый вой, визг, рычание и хруст костей.

Так что в качестве места для ночлега неплохо сохранившаяся будка сторожа на холме меня более чем устроила. Наломав в подлеске сухих веток для костра, я разложил его в черном от сажи большом тазу, стоявшем прямо на полу именно для этих целей, — видать, нормальное место, если не я первый здесь привал устраиваю.