— Тише, правитель. Следующая ступень требует расслабленности. Просто закройте глаза, дышите медленно и попытайтесь почувствовать каждую клетку тела, которой я касаюсь.

Глаза он не закрыл. Вера мысленно материла его предусмотрительность, внешне оставаясь невозмутимой и сосредоточенной, её руки почти автоматически мяли его ступни, искали чувствительные места, нажимали и царапали, надавливали…

Его дыхание ускорилось, потом замедлилось, через время Вера поймала ритм и стала двигаться в такт с его вдохами, а ещё через время убедилась, что теперь он дышит так, как она сжимает его ноги.

«Отлично, а теперь расслабься, растай, растекись по полу. Тебе будет хорошо, очень хорошо, ты уснёшь. И больше не проснёшься.»

Медленные сильные движение качали, казалось, всю палатку, Вера поймала себя на том, что сама понемногу поддаётся этому самогипнозу — спать, отдыхать, спокойствие и тишина…

На расстоянии вытянутой руки стоял сапог с ножом, Вера прикладывала невероятные усилия, чтобы не посмотреть на него. Сердце колотилось так сильно, что каждый удар отдавался болью в рёбрах — убийство, кровавое и подлое, оно совсем близко.

Но она была уверена, что сделает это, потому что это — её единственный шанс спастись отсюда и примчаться под крылышко культурного и воспитанного господина Шена, который обращался на «вы» и обещал ответить на все её вопросы.

«Закрой глаза, Тонг, давай… Поцеловать его, что ли?»

Время густым потоком текло мимо, было так тихо, что она слышала каждый шаг переминающихся у входа солдат, далёкую перекличку часовых, лягушачий хор где-то неподалёку… Водоём? Веронике было неимоверно жаль, что она не попросила у Эйнис показать карту города или хотя бы государства.

«Куда меня увезли? Как мне возвращаться?»

Тонг расслабился уже настолько, что позволял своему блаженствующему телу отвечать на каждое её движение еле заметным напряжением, вдохом, изгибом губ… он почти закрыл глаза.

«Пора.»

Вера в последний раз сжала его ступни и тихо встала, его ослабевший до хриплого шёпота голос почти мягко спросил:

— Ты закончила?

— Нет, это только вторая ступень, — нежным шёпотом ответила Вера. — Я вымою руки и продолжу. Лежите, не напрягайтесь, я быстро.

Она пошла к тазику с водой и тщательно вымыла руки, растёрла их полотенцем, постаралась незаметно смахнуть каплю ледяного пота с виска — ей было так страшно, как никогда не было. Даже взгляд в глаза водителю сбившей её маршрутки не вызывал такого ледяного ужаса, её подташнивало, заставляя радоваться, что правитель её не накормил.

Три шага от тазика с водой до изголовья постели Тонга. Медленные, мягкие, тихие — не нужно резких движений, не нужно смотреть на сапог с ножом…

«Господи, если ты есть… а впрочем, просить у бога помощи в убийстве? Ха.»

Она медленно опустилась на колени и мягко погладила Тонга по щекам, лёгкими движениями заставила приподнять голову и уложила его затылком на свои колени, вверх ногами заглянула в его чёрные глаза, улыбнулась, еле слышно прошептала:

— Третья ступень, правитель. Лицо, шея и руки.

— Сколько их всего? — так же тихо спросил он, она провела ногтями по его груди и улыбнулась шире:

— Сегодня будет восемь. А вообще, сколько захотите, — он смотрел в её глаза и она заставляла себя улыбаться, — вы — господин, как прикажете, так и будет.

Он прищурил глаза и прошептал:

— Ты будешь делать это только мне. Если ослушаешься, твоя смерть будет долгой и мучительной.

— Только вам, — покорно улыбнулась Вероника, прикладывая ладони к его щекам. Стала рисовать ногтями симметричные линии на скулах, на висках, вдоль морщин на лбу, которые постепенно разглаживались, разглаживались…

Сапог с ножом стоял на длинной дорожке, постеленной у одеяла, Вероника подумала, что если потянуть эту дорожку за край, то можно подтащить сапог на расстояние вытянутой руки.

Сердце колотилось так, что кроме шума в ушах, она ничего не слышала, но когда попыталась освободить одну руку и тронуть дорожку, она поползла по полу с оглушительным шорохом. Лоб правителя под её рукой опять слегка напрягся и Вера задышала громче, стала гладить его шею по очереди правой и левой рукой, в момент свободы правой подтягивая ею дорожку и делая резкий выдох, чтобы заглушить звук.

«Господи, надеюсь, это звучит как возбуждение, а не как страх.»

Страх. Он заполнил её всю и поднялся до таких высот, где ощущался всеми органами чувств, забивая ощущение реальности — металлический вкус страха во рту, сухой запах страха в горле, ледяное электричество страха по коже, везде, от пальцев ног до макушки.

На очередном движении правая рука наткнулась на край сапога, Вера позволила себе скосить в ту сторону прищуренные глаза, молясь про себя, чтобы в полумраке палатки Тонг не заметил её взгляда.

Нож торчал из сапога прямо под её рукой, дотянись и возьми…

Вероника перевела очередное движение левой руки с груди на шею и к подбородку, а правой в этот момент потянулась и нащупала рукоять ножа. Вдохнула особенно глубоко и шумно… и вдруг наклонилась, накрывая губы правителя крепким поцелуем, одновременно выдергивая нож из сапога и вонзая сбоку ему в шею, с усилием удержала дернувшуюся голову за подбородок и стала с остервенением пилить горло, не отрывая губ от его рта. Тёплая жидкость залила колени, руки, плеснула отвратительной пеной во рту, заставив Веронику резко отстраниться и вытереть губы. Стало только хуже, руки были в крови, тёмная лужа растекалась по одеялу, замершее лицо Тонга с закрытыми от блаженства глазами выглядело злой карикатурой прямо над криво распаханным, окровавленным горлом.

«Боже, получилось.»

Она сидела над остывающим трупом, сжимая в руке нож и чувствуя себя незаинтересованным зрителем какого-то низкопробного фильма. Тело было таким лёгким, как будто наступила невесомость, теплая кровь залила одеяла, пятно расползалось всё дальше, Вера мягко сняла голову Тонга со своих коленей и встала, постепенно приходя в себя.

«Какое, к чертям, получилось?.. Я в центре вражеского лагеря, с трупом на руках, а от охранников меня отделяет только тонкая ткань, которая от ветра качается.»

Пляшущие в свете костров тени двух часовых переминались с ноги на ногу у входа, тихо переговаривались. Веру опять начало тошнить от страха — а действительно ли он отдал приказ никому не входить? Что, если ему принесут вина прямо сейчас?

Вкус его крови во рту вызывал рвотные позывы, девушка дотянулась до оставленного кубка с вином и прополоскала рот, сплюнув вино на окровавленное одеяло. Подумала, махнула рукой и допила бокал — хуже не будет, куда уже хуже?

Ещё раз вымыла руки, вымыла нож, вытерла полотенцем и осмотрелась — мятые одеяла, труп с запрокинутой головой и открытым ртом, огромная лужа крови на полу. С первого взгляда ясно, что тут было.