Как ни странно, ее слова явно задели Гарольда.

— Вовсе нет. Меня не волнует, чем занимается этот парень, меня всего лишь раздражает, что он твой «приятель».

— Тогда уж нападай не только на него. — Анна усмехнулась. — Есть и другие. Полагаю, Крис Добсон в твоих глазах стоит большего, чем Фрэнк или я. В своем кругу он считается преуспевающим дельцом, его услугами пользуются многие солидные бизнесмены.

Гарольд так резко поставил молочник на стол, что немного молока выплеснулось на столешницу.

— Еще раз говорю тебе, Энни: я не смотрю свысока на твою профессию. Как и на любую другую. Я убежден, что ты, да и все твои коллеги занимаются очень важным, жизненно необходимым делом с настоящим вдохновением. Но ты не хуже меня знаешь, что в свое время, когда ты училась в университете, у тебя и в мыслях не было избрать профессию учителя. Не забывай, что именно мне ты рассказывала о своих мечтах, о том, как станешь работать в какой-нибудь самой современной программе исследований…

— Я была мечтательным ребенком, — перебила его Анна и, не желая, чтобы Гарольд увидел выражение ее лица, стала наливать чай в чашки.

— Именно такой ты и была. — Гарольд придвинул к ней блюдо с пирожными, словно предлагал пойти на мировую.

Анна рассеянно взглянула на тарелку и перевела взгляд на Гарольда.

— Незадолго до того, как ты отправился завоевывать Штаты, на меня снизошло своего рода прозрение. Я обнаружила, что меня больше не волнует, что кто-то критикует мои исследования и вообще работу. Время мечтаний закончилось. — Она пожала плечами. — Реальностью стало написание достойного диплома и затем педагогические курсы.

— Твой диплом, черт возьми, имел вид более чем достойный! — взорвался Гарольд.

— Прошу тебя, — Анна взяла пирожное, — поговорим о чем-нибудь другом.

— Например, о выборе колера для стен.

Анна засмеялась.

— Вполне безопасная тема.

— Какой цвет тебе кажется подходящим для кухни? Я подумывал о синем, — становясь почти серьезным, сказал Гарольд.

— Нет, синий цвет слишком холодный. Сюда больше подходят более теплые тона, например, терракотовый.

Гарольд окинул оценивающим взглядом кухонные стены.

— Пожалуй, ты права. Позже я покажу тебе рекламные проспекты с вариантами интерьера. А сейчас, если ты больше не хочешь чаю, я покажу тебе дом.

— Показывай! — Анна с готовностью встала из-за стола.

Анна, памятуя о том, что Гарольд рассказывал о своем доме, ожидала увидеть запустение. Однако небольшая гостиная оказалась неожиданно уютной. За кресла, диван и кушетку на любом аукционе любители старины дали бы хорошие деньги.

— Я-то думала, ты избавился от всей мебели, — не скрывая удивления, сказала Анна.

— Только от той, которая мне не нравилась. За годы здесь набралось изрядное количество хлама. Как видишь, — Гарольд показал на стены гостиной, — я сохранил несколько картин и фамильное серебро. Однако выкинул разнообразные столики, канапе и прочую рухлядь. В столовой стоял гигантский буфет, а в этой гостиной было невозможно повернуться из-за двух огромных комодов.

— Но их надо чем-то заменить, — заметила Анна, поднимаясь вслед за Гарольдом по лестнице.

— Я оставляю гардероб, пока не сделаю встроенные шкафы, — объяснял он, приглашая Анну войти в комнату с огромной кроватью и со столь же огромным гардеробом, очевидно считавшуюся спальней. — К счастью, кровать менять не пришлось, — заметил Гарольд, — предыдущий хозяин дома был примерно такого же роста, что и я. Здесь, — он указал на дверь в дальнем конце спальни, — я оборудую ванную. Одна ванная комната на этом этаже уже есть, но вряд ли это покажется современному покупателю достаточным. В таком громадном доме ванных комнат должно быть три-четыре.

— Значит, ты перестраиваешь дом только для того, чтобы его продать?

— Посмотрим, как сложится жизнь.

— У тебя отличный дом, — убежденно сказала Анна после окончания экскурсии. — Продать его очень легко, от покупателей отбою не будет.

— Знаешь, дома часто строят для одного человека, маленькие, как твой коттедж. А этот особняк рассчитан на большую семью. Большие семьи в наше время редкость.

Они вернулись в гостиную, и Анна, взяв листок бумаги, принялась набрасывать план комнат.

— Вот, — она вручила Гарольду листок, — я написала, в какой комнате какого цвета, на мой взгляд, должны быть стены. Я выбирала сочные, простые краски, но тебя, возможно, привлекают более изысканные тона.

— Мне понравились золотистые стены в твоем крошечном кукольном домике, — признался Гарольд, присаживаясь рядом с Анной.

— В компактном, а не в крошечном, — обиделась Анна. — В каталогах этот цвет называется «спелая кукуруза». Я вообще люблю жизнерадостные тона. Например, в моей спальне стены кремово-апельсинового цвета.

— Я не прочь взглянуть на твою спальню, — вкрадчиво промурлыкал Гарольд. — Только для изучения удачного опыта отделки, — поспешил добавить он.

— Тебе не нужны светлые тона, — продолжала Анна, игнорируя его провокационную реплику. — Окна в доме громадные, и света с избытком даже в самых больших комнатах. Ты можешь выбирать любые оттенки.

Гарольд взглянул на часы.

— Во сколько ты собираешься выезжать?

— Боюсь, что скоро.

Он нахмурился.

— Ты обещала приехать к определенному часу?

— Нет.

— Тогда оставайся на обед. Я все сделаю сам.

— От такого соблазнительного предложения я просто не в силах отказаться. Так приятно, когда мужчина за тобой ухаживает.

— Такое часто случается? — немедленно спросил Гарольд.

— Крис мнит себя поваром-корифеем кулинарии, зато Майкл предпочитает, чтобы ему все приносили на блюдечке.

— А наш строитель Фрэнк — тоже «звезда» кулинарии?

— Мне об этом ничего не известно, — честно призналась Анна.

— Мне кажется, — Гарольд пытливо посмотрел Анне в глаза, — из всех твоих так называемых «друзей» кто-то должен быть тебе ближе и приятнее.

— Будь это так, он был бы единственным, и я встречалась бы только с ним, и ни с кем больше.

— И все-таки. Если бы пришлось выбирать, кто стал бы счастливчиком?

— Почему это тебя так интересует?

— Ты чертовски хорошо понимаешь почему! — неожиданно вскипел Гарольд. — Пойдем лучше прогуляемся по саду, пока еще светло, — предложил он, вставая.

Анна накинула куртку, поданную ей Гарольдом, забавляясь в душе тем, что он ревнует и раздражается при упоминании о любом другом мужчине, кроме него. Странно, что он по прошествии стольких лет еще на что-то надеется. Этот ни на чем не основанный оптимизм удивлял Анну.