А как еще завоевать сердце бога прорицаний, если не восстанавливая утерянные книги с пророчествами?

Однако когда Тайсон повернулся, чтобы провести нас в книжный магазин, я едва не вскрикнул от ужаса. Мне показалось, будто у него на спине вытатуировано полное собрание сочинений Чарльза Диккенса. Его шея и лопатки были покрыты фиолетовыми, цвета синяков, строчками мелких букв, прерываемых лишь старыми белыми шрамами.

Фрэнк, шедший рядом, прошептал:

– Не надо.

К горлу подступали слезы. Мне стало больно при мысли о том, сколько ему сделали татуировок и какие страдания выпали в прошлом на долю несчастного циклопа, если у него остались такие шрамы. Мне хотелось зарыдать «Ах, бедненький!» и даже обнять полураздетого Тайсона (а прежде я о таком и помыслить не мог). Но Фрэнк давал понять, что не стоит привлекать внимание к его спине.

Я вытер слезы и постарался успокоиться.

Тайсон остановился посреди магазина и повернулся к нам. Улыбнувшись, он гордо развел руки в стороны:

– Видите? Книги!

И он не обманул. От кассы, которая была и стойкой информации, расположенной в центре комнаты, во все стороны расходились стеллажи, набитые томами всевозможных размеров и цветов. Две лестницы вели на огороженный перилами балкон, тоже заставленный книгами. Повсюду стояли кресла с подставками, заваленными книгами. Из огромных окон открывался вид на городской акведук и холмы. Солнце заливало все вокруг медовым светом, отчего магазин казался уютным и сонным.

Идеальное место, чтобы плюхнуться в кресло с легким романчиком – только вот мешал мерзкий запах кипящего масла и кожи. Признаков тату-салона и специального оборудования я нигде не заметил, но на одной из стен висела табличка «СПЕЦИАЛЬНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ», а плотные бархатные занавески под ней закрывали проход, ведущий, судя по всему, в подсобное помещение.

– Очень мило, – сказал я, стараясь, чтобы это не прозвучало как вопрос.

– Книги! – повторил Тайсон. – Потому что это книжный магазин!

– Конечно, – с готовностью кивнул я. – А это, хм, твой магазин?

Тайсон нахмурился:

– Нет. Ну, вроде того. Владелец погиб. В битве. Это грустно.

– Понятно. – Я не знал, что нужно сказать. – В любом случае, я рад снова тебя увидеть, Тайсон. Ты вряд ли узнаёшь меня в этом облике, но…

– Ты Аполлон! – рассмеялся он. – Смешной у тебя вид.

Фрэнк прикрыл рот и закашлялся, явно пытаясь скрыть улыбку:

– Тайсон, а где Элла? Мы хотим, чтобы вы рассказали Аполлону о том, что узнали.

– Элла в подсобке. Она делала мне татуировку! – Он наклонился ближе и зашептал: – Элла красивая. Только тсс! Она не любит, когда я часто это говорю. Смущается. А потом я смущаюсь.

– Я ей не скажу, – пообещал я. – Показывай дорогу, генерал Тайсон.

– Генерал! – Тайсон снова захохотал. – Да. Это я. Размозжил пару-тройку голов на войне! – Он поскакал вперед, словно ехал верхом на игрушечной лошадке, прямо сквозь бархатные занавески.

Часть меня жаждала развернуться и пойти пить кофе, забрав с собой Фрэнка. Я боялся того, что может ждать нас за этими занавесками.

Но вдруг кто-то у моих ног сказал: «Мур-мяу».

Это был кот. Огромный рыжий полосатый кот, который, судя по размерам, сожрал всех остальных котов в этом магазине, терся головой о мою ногу.

– Он меня трогает, – пожаловался я.

– Это Аристофан, – улыбнулся Фрэнк. – Он не опасен. К тому же ты сам знаешь, как римляне относятся к кошкам.

– Да уж, не напоминай.

Мне никогда не нравились кошачьи. Они эгоистичны, надменны и считают себя хозяевами мира. Да, хорошо, вы правы. Я просто не люблю конкуренцию.

А вот римляне считают кошек символом свободы и независимости. Им разрешается ходить везде, где вздумается, даже в храмах. И коты не раз выбирали именно мой алтарь, чтобы пометить территорию.

«Мур-мяу», – снова подал голос Аристофан. Его сонные светло-зеленые, цвета лаймовой мякоти, глаза словно говорили: «Теперь ты мой, возможно позже я на тебя помочусь».

– Мне пора, – сказал я коту. – Фрэнк Чжан, давай найдем нашу гарпию.

Как я и думал, помещение для хранения специальных коллекций превратили в тату-салон.

Стеллажи на колесиках были сдвинуты в сторону, на их полках теснились тома в кожаных переплетах, деревянные футляры для свитков и глиняные таблички для клинописи. В центре комнаты, блестя под светодиодной лампой-лупой, стояло обитое черной кожей кресло с откидной спинкой и складными подлокотниками. Рядом было обустроено рабочее место с жужжащими электрическими тату-машинками, к которым крепились трубки для подачи краски.

Мне никогда не делали татуировок. Когда я был богом, стоило лишь захотеть – и рисунок появлялся у меня на коже сам собой. А здешняя обстановка напомнила мне о безумных экспериментах, которые мог бы провести Гефест, скажем, в области божественной стоматологии.

В дальнем углу стояла лестница, по которой можно было подняться на такой же балкон, как тот, что мы видели в главной комнате. На балконе были устроены два спальных места: гнездо из соломы, ткани и обрывков бумаги для гарпии и нечто вроде форта, смастеренного из старых картонных коробок из-под бытовой техники. Подробности я решил не выяснять.

За креслом, что-то бормоча, словно споря сама с собой, из стороны в сторону беспокойно ходила Элла. Аристофан, который зашел в комнату вместе с нами, начал бегать за ней, стараясь боднуть ее кожистые птичьи ноги. Время от времени гарпия теряла рыжеватое перышко, и он тут же на него набрасывался. Элла не обращала на кота никакого внимания. Такие союзы, пожалуй, заключают только в Элизии.

– Огонь… – бормотала Элла. – Огонь и… что-то там, что-то там… что-то там мост. Дважды что-то там, что-то там… Хмм.

Казалось, она чем-то встревожена, хотя, как я понял, это было ее обычное состояние. Насколько я знал, Перси, Хейзел и Фрэнк нашли Эллу в Портленде, центральной библиотеке штата Орегон, где она питалась объедками и жила в гнезде из списанных книг. Когда-то она наткнулась на Сивиллины книги, три тома которых, как считалось, погибли в пожаре на закате Римской империи. (Найти хотя бы один экземпляр было все равно что обнаружить неизвестный альбом Бесси Смит[13] или первый выпуск комиксов про Бэтмена за 1940 год в идеальном состоянии, только с уклоном… хм… в прорицательство.)

Теперь Элла, обладающая фотографической, но хаотичной памятью, была единственным источником этих древних пророчеств. Перси, Хейзел и Фрэнк привезли ее в Лагерь Юпитра, где она могла спокойно жить и, как все надеялись, восстановить утерянные книги с помощью Тайсона, ее обожаемого бойфренда. (Циклопофренда? Дорогого ее сердцу представителя другого вида?)