— Но я тебя предупреждал! — беззвучно, одними губами артикулировал муж.

Мы обменивались с ним «любезностями» за спиной у гостей, которые минуту назад пожаловали в наш дом. Но все по порядку.

Воскресенье, вечер. Это принципиально: не благословенный в преддверии выходных пятничный вечер, не субботний вечерок. Воскресный. Завтра на работу, детям в школу, куча несделанных дел.

Таисия, наша младшенькая, раскапризничалась. Она учится во втором классе, панически боится «двоек», хотя никто ее за плохие отметки не наказывает. Но на Тасю «двойки» наводят такой же панический ужас, как пылесос во младенчестве. Она называла его, страшного зверя, «калесос». Когда доченька была маленькой, в квартире убирали исключительно во время ее уличных прогулок. А если Таська себя плохо вела, то отправлялась не в угол, а посидеть на коробке с пылесосом. Мгновенно шелковой становилась.

— Нам по рисованию задали фигуры речи! — хныкала, куксилась Тася. — Надо нарисовать фигуры речи] Не хочу «двойку» получать.

Я пыталась спокойно объяснить, что фигуры речи нарисовать невозможно, призывала точно вспомнить домашнее задание. Но Таська упорно стояла на своем и в конце концов добилась желаемого — разревелась.

Природа ее истерики мне была отлично ясна. Ребенок устал — всей семьей мы полдня гоняли на роликах в парке. Если бы Тася немного отдохнула, поспала пару часов, то плаксивости не наблюдалось. Но я не могу положить спать ребенка в семь вечера, чтобы разбудить в девять и заниматься рисованием! Это — уж полное нарушение режима! Да и не уснет она сейчас, когда маячит ужас «двойки», будет реветь до полуночи. Сошлись на том, что я позвоню учительнице и выясню, что именно было задано.

Долго расшаркивалась перед учительницей, понимая, что у нее тоже суматошный воскресный вечер, что, если все родители будут звонить и выяснять — «что нам задано по рисованию», то никакого терпения не хватит.

— Геометрические фигуры? Спасибо большое! Еще раз извините за беспокойство!

Положила трубку и ахнула:

— А какие, собственно, геометрические? Ой, забыла уточнить! Но не звонить же снова! Ольга Сергеевна решит, что мы — полные кретины.

— Таська, не мелочись, — подал голос муж. — Рисуй сразу тетраэдр.

— Отлично! — повернулась я к мужу, который спокойненько сидел в кресле и читал газету. — Вот ты, папочка, сейчас и займешься с дочерью рисованием! А у меня вагон и маленькая тележка домашних дел. Выполняй отцовский долг!

— Нас титрадеру не учили! — сделала очередную попытку зареветь дочь, хотя все время моего разговора с учительницей не плакала, внимательно прислушивалась.

— Треугольники, круги, квадраты! — безоговорочно постановила я. — Саша, Таська тебе дочь или где?

— Цветочек мой! — поднялся Саша. — Как говорится: дети — цветы нашей жизни, собери букетик, подари бабушке.

Мы бы так и сделали, но обе наши бабушки живут в других городах.

Мой сегодняшний домоводческий воз: помыть посуду, которой завалена кухня после завтрака, обеда и ужина, развесить постиранное белье, отутюжить одежду на завтра — мужу, себе, детям. А до чудодейственной косметической маски из огурцов с медом опять дело не дойдет? Ведь ее рекомендовано каждый вечер накладывать. Я уже несколько раз в маске засыпала, на постельное белье утром жутко было смотреть.

Ночью обещали дождь, поэтому на балконе вешать постиранное не годится. В коридоре у меня есть крючки, замаскированные у одежной вешалки, и рядом с кухонной дверью. Натянула на них веревки и развесила белье.

Из детской донесся подозрительный тихий писк. Ясно! Коля не уроки делает, а играет на компьютере. Звук приглушил, но не полностью.

Коля учится в пятом классе. С переменным успехом. Перемены в лучшую сторону прямо связаны с моим надзором.

— Ты уроки сделал? Кто тебе разрешил компьютер включать? — ворвалась я в комнату.

— Сделал. Нам только по русскому задавали и по природоведению.

— Показывай русский.

— Ну, мам! — скривился Коля. — Честно сделал! Там легко было.

— Тетрадь! — протянула я руку.

Сыну ничего не оставалось, как вытащить из завала тетрадь.

Я прочитала первое предложение из заданного упражнения и ничего не поняла. «Паха-ладала нарике» Что бы это значило? Первой мыслью было: экспериментируют! Заставляют детей писать на каком-то иностранном языке вроде украинского или киргизского, в которых принята кириллица. Потом, после пятого прочтения до меня дошло! Требовалось написать: «Похолодало на реке».

Совершенно точно знаю, что мой дорогой сын Колечка не страдает дислексией — психическим недугом, при котором обучить ребенка грамоте крайне сложно. Все у него в порядке с психикой! Просто Колька одной рукой делал домашнее задание, другой водил мышкой компьютера. Играл и одновременно выполнял упражнение по русскому.

От моего гнева сына спас звонок в дверь. Точно бы получил учебником по башке! Я не стала дожидаться, что муж откроет на звонок, сама пошла. С целью остыть и успокоиться.

За порогом стояла пара. Он и она, до крайности нарядные. Он держал букет цветов и шампанское. Она — круглую коробку торта. На ней — вечернее платье: одно плечо голое, на втором сборки венчает пышный цветок с блестками. Платье шелковое, пронзительного красного цвета. Макияж по полной программе — наклеенные ресницы, синие тени, слой пудры, румяна, губы обведены по контуру и ярко накрашены. Прическа — из салона: башня, закрученная на макушке, спиральные пряди свисают на щеки и плечи.

Кавалер тоже подстать: отутюженный костюм, белоснежная сорочка, галстук за сто долларов.

Я не успела сказать: «Вы ошиблись квартирой. Свадьбу не здесь играют».

Меня опередил мужчина:

— Добрый вечер! Саша Давыдов здесь живет?

— Тут, — вынуждена была признать. — Са-а-аш! — позвала я, вывернув голову, непроизвольно испуганным голосом.

— О, Равиль! — раздался за спиной голос мужа. — Знакомься, это — моя жена Лида!

— Очень приятно! — Равиль протянул мне цветы. — А это — моя жена Наэля!

— Оччч-ень приятно! — проблеяла я и чуть не застонала от страшных предчувствий.

— Что же мы у порога стоим? — с ненатуральной живостью воскликнул муж. — Лида, посторонись, чего застыла? Милости просим, проходите!

Славно! Проходите! Лицезрейте наше мокрое белье на веревке. Особенно впечатляющее среди детских трусишек выглядят мои бюстгальтеры. Об один из них Равиль зацепился ухом.

За спиной у нежданных гостей я показала мужу два кулака во вращении — секир-башка тебе! «Я тебя предупреждал!» — ответил Саша беззвучно. Может, и говорил, не помню. Но ведь и сам забыл!

— Нет, нет, разуваться не надо, — остановила я попытку дамы снять изящные босоножки на серебристой шпильке. — У нас не принято.