— Yassou, agapiti mou! — произнес Андреас.

У нас, с первого дня моего переезда на Крит, установился шуточный обычай: каждое утро он здоровался со мной по-гречески. Но сейчас невольно мелькнула мысль: уж не хочет ли Андреас уколоть меня, напомнив, что я так далеко от него?

— Как дела? — спросила я.

— Скучаю по тебе.

— Как гостиница?

— Гостиница?.. Да как обычно. Никуда не делась.

Лицо Андреаса озаряло мой экран — во всех смыслах. Смуглая кожа и густые черные волосы подчеркивали ослепительную белизну зубов, а глаза его буквально светились. Он был невероятно красивый мужчина, и, глядя на его изображение на мониторе, я испытала страстное желание пролезть через это прямоугольное окно и очутиться в его объятиях.

«Я не бросила Андреаса, — твердила я себе. — Просто уехала на недельку. Когда все кончится, я вернусь на Крит, разбогатев на десять тысяч фунтов. В конечном счете этот опыт лишь сблизит нас».

— Где ты сейчас? — поинтересовался Андреас.

— В отеле «Бранлоу-Холл».

— Хорошее заведение?

— Полный улет. Картины маслом на стенах и витражные окна. В некоторых номерах кровати с балдахином. Тебе бы понравилось.

— И кто делит с тобой твою кровать?

— Перестань!

— Мне в моей постели тебя не хватает. Здесь без тебя вообще все не так. Многие из постоянных гостей жалуются.

Настроение изменилось, мы посерьезнели. Я только сейчас поняла, что покинула Крит, даже не подумав о неизбежных краткосрочных последствиях. Мы ничего не обсудили, не попытались сгладить углы, проявившиеся в наших отношениях. Последний наш разговор получился резким. «Я не хочу, чтобы ты уезжала», — сказал Андреас. Но я все равно уехала. И сейчас призадумалась: не повела ли себя плохо и, что еще хуже, не разрушила ли что-то очень важное для себя?

— Как там Панос и Вангелис? — осведомилась я.

— Прекрасно.

— Скучают по мне?

— Конечно скучают! — Андреас раскинул руки, так что они скрылись из виду по обе стороны экрана. — Но мы справляемся.

Я нахмурилась:

— Хочешь сказать, что вы вполне способны обходиться без меня?

— Нам нужны деньги! Ты уже получила гонорар?

По правде говоря, Лоуренс ничего мне пока не заплатил.

— Я в процессе, — сказала я.

— Если бы не деньги, я бы тебя ни за что не отпустил. — Эти его слова прозвучали очень по-гречески. Я не бралась угадать, шутит мой партнер или нет.

— Ну, расскажи мне про убийство, — продолжил Андреас. — Выяснила, кто его совершил?

— Я пока ничего не знаю.

— Это был муж.

— Что?

— Я говорю, что пропавшая женщина наверняка на его совести. В подобных случаях всегда виноват муж. Он не показался тебе подозрительным?

— Я с ним еще даже не разговаривала. И дело гораздо сложнее, чем можно подумать. Все крутится вокруг событий восьмилетней давности. Если кто-то убил Сесили, то именно из-за них.

Андреас указал на экран. Его палец, непропорционально увеличившийся, нацелился на меня.

— Ты, главное, береги себя. Помни, что если опять попадешь в неприятности, меня на этот раз не будет рядом, чтобы помочь.

— Почему бы тебе не сесть на самолет и не прилететь в Англию? — промолвила я, мечтая, чтобы он оказался со мной.

— Без тебя «Полидорус» еще может обойтись. Но не без нас обоих.

Я услышала крики. Они доносились из-под террасы, как мне показалось, но точно определить было сложно. Андреас прислушался, потом пожал плечами, извиняясь.

— Мне нужно идти, — сказал он.

— Если дело в микроволновке, то ее надо сначала выключить, а потом снова включить. Она постоянно барахлит и капризничает.

— Это подходит ко всему в нашем отеле. И вообще ко всей стране! — Андреас наклонился ближе. — Я скучаю по тебе, Сьюзен. И беспокоюсь. Не подвергай себя риску.

— Не буду.

Крики продолжались, становясь все громче.

— Люблю тебя.

— И я тоже тебя люблю.

Мы потянулись друг к другу через две тысячи миль. Пальцы наши одновременно нашли курсор. Мы нажали на клавиши. Экран опустел.

Следующий день начался с неприятного сюрприза.

Позавтракав у себя в номере, я как раз спускалась по лестнице, когда заметила человека в костюме, решительной походкой направлявшегося от фасада отеля к офису администратора. Я сразу его узнала: сердитый взгляд, темная кожа, мускулистые шея и плечи. Даже походка у него была необычная: он двигался как бульдозер в поисках стены, которую можно снести. Так или иначе, нельзя было не узнать старшего суперинтенданта Ричарда Локка, и на миг меня обуяло желание развернуться и юркнуть в свой номер, сделав вид, будто я что-то забыла, лишь бы не встречаться снова. Помнится, бравый детектив страшно разозлился, когда я в прошлый раз вмешалась в его расследование.

Но я уже зашла слишком далеко, и пути назад не было. Поэтому я склонила голову пониже и поспешила вперед, делая вид, что не замечаю полицейского, погруженная в собственные мысли. Мы прошли буквально в нескольких дюймах друг от друга, и он хоть и видел меня, но явно не узнал. Мне пришлось отметить это обстоятельство как прискорбный недостаток наблюдательности в человеке, величающем себя сыщиком. Говоря по совести, он, должно быть, просто думал о чем-то другом. Я слышала, как Локк спросил про Эйдена Макнейла, и сообразила, что старший суперинтендант пришел доложить мужу об успехах в поисках его жены, а скорее всего, об отсутствии оных. И от души порадовалась, что полицейский меня не узнал, — эта встреча не пошла бы на пользу нам обоим.

А еще это происшествие давало мне повод отложить свою беседу с Эйденом, которой я до сих пор откровенно боялась. Я не разделяла мнения Андреаса, заявившего, что «в подобных случаях всегда виноват муж». То обстоятельство, что Эйден женат на Сесили, отнюдь не возводило его в ранг главного подозреваемого. Напротив, невзирая на слова Лизы, все говорило о том, что эти двое были счастливы вместе. А еще у них был ребенок. Это ведь наверняка означает, что муж не хотел причинить Сесили вреда? Ну и как мне с ним говорить?

Каким облегчением было сесть в свой старый добрый родстер «Эм-Джи-Би» и нажать на газ, уезжая прочь из отеля. День выдался чудесный, но мне хотелось как можно скорее тронуться в путь. Поэтому я выждала, пока миную подъездную дорожку, и только потом остановилась и подняла крышу. Затем я поехала дальше: гнала, врубив максимально разрешенную скорость и ощущая, как поток ветра холодит лицо и треплет волосы. Промчавшись между зеленых лужаек и посадок, я выбралась на трассу А12 и свернула на север, к Уэстлтону. В день своей гибели Фрэнк Пэррис навещал некий Хит-хаус. Мне требовалось выяснить, не там ли жили его родственники и, что еще важнее, не обитают ли они там до сих пор.