Ан-12 – крестик

Выкурить папиросу с гашишем – задуть

Папироса, сигарета с гашишем – косяк

Брага – кава

Миномет – самовар

Большой самовар-гаубица – коробочка

Пехота – карандаши

АГС-17 – кузнечик

АГС-17 – будильник

СПГ – сапог

Пшенарь – солдат первого года службы (чаще у пограничников)

Чекистка – женщина-служащая, вступающая в интимные отношения за умеренную плату в чеках Внешпосылторга (меньше двадцати не слышал)

Шакал – офицер (редко встречающееся)

Долбить – стрелять, курить анашу (в зависимости от ситуации)

Колобаха – род неформального развлечения или наказания молодого военнослужащего щелчком по затылку (шалобаном)

Парашничать, «забить яму» – принимать пищу (в столовой)

Вошь – непременный атрибут войны. Окончательная и бесповоротная победа над этим паразитом возможна только при полной ликвидации хозяина. А это противоречит стратегическим целям военных завоеваний.

Историческая встреча афганских и советских вшей состоялась, как и ввод войск, в декабре 1979 года. Конечно, элитные войска и высокие штабы педикулезом вначале не страдали, но резервисты – «партизаны» – в ходе подготовки в лагерях ТуркВО могли предъявить полный набор: платяную, головную и лобковую вошь. В лагерях, как в лагерях!

Не стоит мистифицировать по поводу того, что вши любят голодных и несчастных – им «по барабану», лишь бы у хозяина не было возможности регулярно мыться, бриться, дезинфицировать одежду. А еще спать где ни попадя. Как раз именно этого война обеспечить не может, во всяком случае, для солдата в массе.

К совершенно загадочным явлениям можно отнести факт выдачи завшивленного нового постельного белья и обмундирования. Если, конечно, не знать, что шили их тоже в лагерях – не армейских, разумеется. Впрочем, солдата вошью не удивить, а вот «военно-полевые» приемы борьбы с ними заслуживают внимания.

«Плохо было то, что пока не вспотеешь, так и не чувствуешь. А потом – зашевелятся. В основном в подмышках. Ну, скреби и бей об камень!»

«Долго не мог понять, что по мне ползает перед сном. Потом нашел. Белесая, жирная и важная! Пришлось побрить все, что сбривается. Мыла черного извел кусок. «Мабуту» в керосине отмочил, потом в химпорошке кипятил. Отстали ровно на месяц. Потом снова».

«Вшей было убрать просто: голову брить, лобок, подмышки брить, форму кипятить часа два, потом утюгом швы пройти. Хуже было с гнидами. Они так приклеивались, что ни бритва, ни парилка не брали. И не увидишь – прозрачные, как эпоксидкой приклеиваются».

«Понял, почему вошь и гнида – обидные прозвища. Пристают почем зря, а вывести трудно».

«У всех «духов» и во всех дуканах были вши. Особенно в одеялах и свитерах. Многие не знали. Поносят – и чешутся».

«Если в «броннике» были матрасы, то обязательно ищи вшей, уже на себе».

«Закатал тройку этих многоножек в жвачку, проглотил. Тошнило немного, зато гепатит, как насморк, прокатил. А ведь не верил до того, что вошь может быть полезна».

«Все прожарки в ДДА – херня сущая! Кто там за температурой следил? Такие же, как мы? Керосин и мыло – лучшее средство. Еще пацаны брали яблочный уксус в женском модуле. Одной смазки хватало, чтобы гниды подохли».

«В ухо заползла. Никто не верил. «Пинцет» у нас толковый был, достал. Долго смеялись: ушная вошь!»

«Кто следил за собой, у того вши не заводились подолгу. Ложишься – осмотрись, на что. Пару голышей взял и швы пробил – лучшая дезинфекция».

«Если в тряпье, на старых матрасах или не раздеваясь спали, то сто процентов – все вошки-мандавошки наши».

«В колонне: весь в пыли, копоти, соляра, керосин – вшей не было. А в расположении были. Откуда? Грешили мы на баб, которых комбат в бассейн пускал. Мы же этих вшей не различали, где какая живет!»

На войне многие вещи представляются удивительными.

К примеру, керосиновая лампа, в которую что ни налей, а она горит. Или подземные толчки. Пленный, если его довели до командира с пачкой афгани и при часах. Розовый пеликан, которого ел весь взвод. Град в сентябре, вертикальная радуга и паром, который сам ходил через реку на двух веревках. Девочка-афганка картинно-славянской внешности, русские мужики в Герате с рязанским говором и клуб русских жен «Подруга» в Кабуле. Купленный в Кундузе шикарный альбом с натуральными фото и отличными литографиями акварелей Гитлера. Нищий старик-узбек с медалью «За отвагу» у мечети Хазрата Али в Мазари-Шарифе. Афганец, дающий полное классическое описание снежного человека. Ночные призраки на Саланге и едкий туман на Пяндже, стрельба из крупнокалиберного пулемета по НЛО в горах и шаровая молния на кончике антенны. Сухопутные крабы и ушастые зайцы. Гранатовые ожерелья и лазуритовые четки. Смуглые солдаты, гуляющие «за ручку». «Афганец», туманящий голову, и чарс, напрочь сносящий «башню». Асфальт, на котором в сущее пекло не оставляет следов катковый минный трал. Звездочки спутников, пересекающие ночное небо, и белые дуги на северо-западе – там, где Родина, если смотреть из Кандагара.

Удивление – акт зачатия философской мысли. Война – радикальное противозачаточное.

Желтуха, болезнь Боткина, инфекционный гепатит – как ни назови, но явление было пренеприятнейшее и всеафганское. Только вот чудеса: у афганцев эта пронырливая болезнь считалась чем-то вроде насморка (на ногах перехаживали, из общего блюда ели – ну, слегка так, с краю), а советских военнослужащих усиленно лечили и реабилитировали. Последнего солдат не любил. Офицеру было проще: санаторий легко заменялся врачами на полулегальный отпуск в родные края. Естественно, билет за свои деньги, а путевка всегда пригодится.

В конце концов на перевозки махнули рукой и стали лечить желтуху в Афганистане с таким же успехом, как и в переполненных инфекционных отделениях госпиталей Туркестанского военного округа. Даже лучше, поскольку в новых фанерных бараках места было больше.

Больная страна – Афганистан! По самым мягким подсчетам, только гепатитом переболел каждый десятый воин-интернационалист. И ничем иным, кроме примитивных бытовых условий, скверного питания и скромного медицинского обслуживания, этот факт в восьмидесятых двадцатого века не объясним.

А ведь гуляли еще малярия, брюшной тиф, амебиаз, шигилез, лейшманиоз и такие эндопаразиты, каких в России в музеях не сыскать и формалином не вывести.

Расхожее мнение – «красные глаза не желтеют» – не оправдывалось. Еще как желтели! С пьяных глаз можно было и не заметить, но мочу не обманешь. Тут ни внутренними, ни внешними притираниями не помочь. Кормили бы получше! Правда, служил в штабе армии (там было сытно) один майор, ложку спиртом протирал перед приемом пищи. Увезли бедного через два месяца, с какой-то очень злостной формой гепатита. Выжил ли еще?