На Ксандру, похоже, его рассуждения особого впечатления не произвели.

— Откуда ты узнал о существовании аналогичного рисунка дракона? — спросила она.

Даже сейчас Август не мог избавиться от ощущения, что его фотографическая память не только дар, но и проклятие.

— Наверное, видел эту репродукцию в доброй сотне книг, когда еще работал библиологом. Это же знаменитое изображение молодого волшебника Мерлина.

— К чему ты клонишь?

Август увеличил картинку.

— В большинстве мифов внутреннее содержание куда богаче формы. Цикл сказаний о Мерлине — это истории, полные скрытых символов. До истинного смысла надо еще докопаться. К примеру, здесь красный дракон обозначает народ Англии.

— А белый?

— Саксов, если обобщать, то все германские племена.— Август сделал пометку в блокноте.— Художник использовал фигуру Мерлина для отображения конфронтации между Англией и Германией. Как видишь, на миниатюре из Библии герои другие. Белая собака, как мне кажется, символизирует Священную Римскую империю, в состав которой Германия входила в Средние века. А красного дракона заменил заяц.

— То есть кролик.

— Нет,— возразил Август.— Заяц и кролик — совершенно разные животные. — Он указал на иллюстрацию.— Видишь, какие короткие у него уши и длинные задние лапы? Это именно заяц. Различие, которое хотел подчеркнуть иллюстратор.

— С какой целью?

— Думаю, что знаю ответ. Дело в том, что несколько лет назад я продал премьер-министру Англии первое издание книги Якоба Гримма «Немецкая мифология». Он хотел подарить ее дочери на день рождения. Я получил за нее всего сорок тысяч долларов, потому что часть страниц оказалась помятой.

Ксандра нахмурилась.

— Прежний владелец небрежно относился к книгам.

— Наверное,— согласился Август.— Как бы то ни было, но Гримм считался большим поклонником средневековой литературы, именно из нее он черпал сюжеты для своих сказок. В одной из них повествуется о старинном немецком празднике «Остара». Это нечто вроде дня весеннего равноденствия или, точнее, Пасхи со всей историей о воскрешении Христа. Якоб Гримм полагал, что название «Остара» уходит корнями в еще более древнюю легенду о богине, которая превратилась в… — Тут Август указал на иллюстрацию из Библии.

— В зайца?

— Именно,— кивнул Август.— Знаменитый пасхальный кролик!

— Так поэтому символ Пасхи — кролик?

— Да, но дело не в нем,— сказал Август.— Думаю, Гутенберг предполагал, что правители Священной Римской империи владели некой темной религиозной тайной.— Август умолк, чтобы Ксандра осознала его слова.— Не уверен, что знаю подробности, но явно подразумевалось что-то подобное.

— А лисица? — спросила Ксандра.

— Обычно лисица символизирует лживость и хитрость. Но интересно другое. На рисунке вторая белая собака потеряла след лисы. И отвлекло ее от погони не что

иное, как вот этот желудь, будто сложенный из золотых монет.

— Тогда, возможно, это означает, что могущественная Германия или какая-то другая сила в могущественной Германии специально ослепила ее золотом, обманула, направила по ложному следу.

— Возможно,— кивнул Август и снова что-то записал в блокнот.

Его пальцы запорхали по клавиатуре, и на экране возникла вторая иллюстрация, помещенная внутрь заглавной буквы «М». Король восседает на троне, облаченный в рубиново-красную тунику, изукрашенную драгоценными камнями, с широким темно-синим воротником. В правой руке король сжимает золотой шар, левая приподнята, два пальца указывают вверх, на небо. Трон, на котором он сидит, довольно простой, из грубо отесанного дерева. Голову его венчает корона.

— Тридцать минут,— напомнила Ксандра.

Август не обратил на ее слова никакого внимания.

— Этой иллюстрацией начинается вторая книга « Хроник », видимо, поэтому король поднял два пальца, — задумчиво пробормотал он.— А вот шар…

Почувствовав, что и этот рисунок может быть основан на каком– то известном изображении времен позднего Средневековья, Август снова полез в поисковую систему и начал просматривать портреты правителей Священной Римской империи пятнадцатого века. Через четверть часа он расплылся в улыбке, увидев знакомый образ.

— Кажется, я нашел связь,— сказал он Ксандре.

Та взглянула на экран и увидела портрет с подписью: «Император Священной Римской империи Сигизмунд ». Ксандра так и ахнула, потом спохватилась и прикрыла рот ладошкой.

— Узнаешь?

— Да,— кивнула она.— Но какова связь?

Август щелкнул мышкой, и рядом с портретом возникла иллюстрация из Библии Гутенберга.

— Это царь Соломон,— пояснил он, указывая на цветную миниатюру из Библии.— По крайней мере, это должен быть царь Соломон, поскольку именно он находится в центре повествования второй книги «Хроник». Но есть одна неувязка.

Ксандра внимательно изучила оба рисунка.

— Трон? — спросила она.

— Ты близка к истине,— ответил Август.— Взгляни-ка на корону.

Он увеличил изображение.

— Царь Соломон никогда не носил такой головной убор. Это саксонская корона.

— Как в истории с белой собакой?

— Правильно. Но следует хорошо знать историю, чтобы уловить связь. Первые герцоги Саксонские одновременно являлись правителями Священной Римской империи. Продолжалось это до двенадцатого века, когда Саксонию захватила династия Вельфов.

— Ну и что же означает эта иллюстрация?

— Думаю, художник хотел подчеркнуть, что владыки Священной Римской империи сидят на троне царя Соломона. Мягко говоря, странно…

— А что у него в руке?

— О, по-латыни это называется «глобус круцигер». Иными словами, «держава», символ власти монарха. Как правило, это золотой шар, увенчанный крестом. Вот,

смотри, как раз такой находится у Сигизмунда. Тем самым он как бы демонстрирует, что держит в руках весь мир. А крест говорит о том, что власть дана ему свыше.

Ксандра продолжала сравнивать два рисунка.

— Но на иллюстрации Гутенберга король держит державу без креста.

— Что ж, если на обоих рисунках изображен именно Сигизмунд, это призвано подчеркнуть, что его владычество в Священной Римской империи приносит одни несчастья и преследует низменные цели. Ян Жижка — предводитель армии «Сирот» —сражался с Сигизмундом и не уставал повторять, что этот монарх ведет империю к верной гибели.

— Армия «Сирот»?..

— Да, сторонники Яна Гуса, мученика, который при жизни не слишком ладил со Священной Римской империей. Их называли гуситами, а потом, после смерти Гуса, — «Сиротами ». Лично я считаю, что их стали именовать «Сиротами» лишь после того, как их предводитель, Ян Жижка, погиб в бою.