— Ты никогда не узнаешь об этом. Теперь уже слишком поздно выяснять…

Оливия ушла, а он остался стоять у раскрытого окна, наедине с темной ночью.

Вечером, когда Майкла еще не было дома, зазвонил телефон, и Оливия подняла трубку. На другом конце провода последовало короткое замешательство, затем голос пожилой женщины спросил:

— Оливия, это ты?

Она оцепенела: это звонила мать Майкла!

— Да, я. Как поживаете, Мэри?

— Хорошо, спасибо, но что ты там делаешь? Я хотела бы знать, как ты попала в квартиру Майкла?

— Я живу с вашим сыном, — ответила Оливия спокойно. — Разве Майкл не сказал вам? — Она выругала его про себя, а вслух добавила: — Мы… снова вместе, возможно, лишь на некоторое время.

— На некоторое время? — Мэри Битен повысила голос. — Что все это значит?

— Нам… так удобно сейчас.

— Он… Вы… думаете о том, чтобы снова пожениться?

— А мы, в общем-то, никогда и не разводились, — заметила Оливия.

— Хорошо… В конце концов ты сама ушла от него, не так ли? — сухо заметила Мэри. — И что же, теперь изменила свое решение?

— Это была идея Майкла, — ответила Оливия, имея в виду их новый странный союз.

— Ну… должна сказать, что ты меня удивила. И уж явно не обрадовала.

— Ему что-нибудь передать? — поинтересовалась Оливия, показывая, что не собирается затягивать этот малоприятный разговор.

После короткой паузы, Мэри сказала:

— Я хотела удостовериться, что он не забыл об обеде, намеченном на пятницу по случаю дня рождения его отца. Может, ты передашь Майклу, чтобы он перезвонил мне сразу же, как только придет?

— Конечно, — пообещала Оливия и тут же задумалась: позвонит ли Майкл своей матери? Захочет ли сталкиваться с ее пристрастным допросом?

— Спасибо. Спокойной ночи! — Мэри Битен быстро повесила трубку.

Неприятный монотонный гудок запищал Оливии в ухо. Она положила трубку, скривив рот в подобие улыбки. А что еще оставалось?

Когда вернулся Майкл, она тут же доложила:

— Звонила твоя мама, чтобы напомнить о праздновании дня рождения отца. Она не знала, что я живу здесь.

— Неудивительно, я не виделся с родителями с тех пор, как ты приехала сюда, — пояснил он.

— А ты не сообразил поднять трубку и сообщить им об этом? — спросила Оливия с обидой в голосе.

— Нет, — признался он честно. — Так что она тебе сказала?

— Немногое. Она хотела, чтобы ты перезвонил.

— Сегодня вечером? — Майкл с сомнением взглянул на стрелки часов.

— Я думаю, Мэри не ляжет спать до тех пор, пока ты не наберешь ее номер.

Он поднял трубку и покрутил пальцем диск. Улыбнувшись Оливии, тут же спросил:

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Если только немного красного вина.

Было очевидно, что Майкл не собирается разговаривать со своей матерью в приватной обстановке. Он налил немного вина в изящный бокал и протянул его жене, говоря в телефонную трубку:

— Мам, Оливия сказала, что ты хотела поговорить со мной. — Отвернувшись, он плеснул себе в бокал тоже и продолжил разговор. До Оливии доносились обрывки фраз: — Да, мы… Нет, совсем недавно. Я был занят… — Его голос стал резким. — Она — моя жена, мама! Если приглашен я, значит и Оливия. — Спустя несколько секунд он выдохнул: — Спасибо. Но почему ты не попросишь ее об этом сама?

Оливия делала ему отчаянные знаки, пытаясь отказаться от беседы, но Майкл уже протянул ей трубку. Она с неохотой взяла ее.

— Мэри?

— Оливия… Конечно, мы будем рады видеть тебя у нас в доме, в пятницу, — сказала свекровь холодно. — Питер тоже будет рад видеть тебя снова.

Было очевидно, что Мэри боролась со своими истинными чувствами, выбираясь из сложной ситуации лишь благодаря принятым в обществе законам этикета. Должно быть, она и в страшном сне не могла себе представить, что когда-нибудь вновь встретится с бывшей женой своего сына.

А вот отец Майкла, Питер Битен, после довольно натянутых отношений вначале, затем стал относиться к снохе с нежностью.

— Спасибо за приглашение. — Оливия постаралась, чтобы в ее голосе прозвучала благодарность. — Это очень любезно с вашей стороны, Мэри! — добавила она прежде, чем передать трубку Майклу.

Тот почти сразу же положил ее, и она прошептала:

— В этом спектакле не было никакой необходимости, естественно, я никуда не пойду.

— Почему?

— Прежде всего потому, что я не хочу идти туда, где меня не желают видеть.

— Но зачем сразу настраивать себя на то, что ты являешься нежеланной гостьей в доме моих родителей?

Она с осуждением посмотрела на Майкла.

— А затем, что ты только что буквально вынудил Мэри пригласить меня.

— Матери просто нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с новой ситуацией.

А то он не знал! Мэри никогда не могла смириться с его женитьбой, но сейчас Оливия предпочитала не напоминать ему об этом.

— Извини, но я не пойду, — повторила она категорично. — Это — семейное торжество.

— Ты — моя жена, — настаивал Майкл. — И мы должны быть повсюду вместе.

— Для чего, Майкл? Чтобы ты мог доказать самому себе и всему миру, что стоит только тебе свистнуть, как Оливия прибежит к тебе на задних лапках?

Его голос звучал мягко, но в глазах мерцали льдинки:

— Я хочу, чтобы моя семья видела, что мы снова вместе.

— Собрался утереть им нос? — задиристо спросила она. — Но зачем, Майкл? Твои родители уже и так поняли, что ты не собираешься подчиняться их правилам. Ты всегда поступаешь только так, как надо тебе. И я думаю, что именно в этом кроется разгадка того, почему ты на мне женился. Тебе было известно, что отец с мамой твой выбор не одобрят, и ты решил бросить вызов им в лицо.

Его глаза загорелись темным пламенем.

— К тому времени, как мы встретились, — произнес он хриплым голосом, — я только выбрался из кошмара юношеского максимализма, но все еще продолжал жить на контрастах: или плюс, или минус, или свет, или тьма… И ты отлично знаешь, Оливия, самое последнее, на что я бы пошел тогда — это на то, чтобы использовать тебя в качестве некоего орудия мщения.

— Помню, ты жаловался мне, как сложно было бороться в одиночку с целым кланом, когда твой отец принял решение за тебя и объявил, что ты должен работать в семейной фирме.

— Его право было решать, а мое — соглашаться с ним или нет. Позже выяснилось, что моей сестре это занятие больше по вкусу, чем мне, — попытался объяснить ей Майкл. — Сфера ее интересов и наш семейный бизнес никогда не противоречили друг другу. Мне же никогда до него не было никакого дела.