— А что другие Сазерленды думают о войне с Ганнами?

— Они сделают то, что прикажет отец. Если только мне не удастся заслужить их уважение. Тогда я, возможно, смогу убедить их выполнять мои приказы.

Хирам снова взглянул на тренирующихся воинов.

— Но как же ты завоюешь авторитет, если не поведешь их в бой на врагов отца?

Патрик похлопал друга по плечу.

— Это, приятель, как раз та загадка, которую я должен разгадать. Но у меня есть кое-какие мысли. Без хитрости тут не обойтись.

Хирам сдвинул брови.

— Смотри не перехитри сам себя.

— У меня есть ты и Руфус, чтобы удерживать меня в границах здравого смысла, — ответил Патрик с улыбкой. Но Хирам не поддержал его шутливый тон.

— Ты играешь в опасную игру, — сердито сказал он. — Одна ошибка может погубить и тебя, и девушку.

— Я знаю, — тихо ответил Патрик. — Я это слишком хорошо знаю.

* * *

Прошли уже несколько недель с того злополучного дня, когда Эдвард Синклер получил позорную отставку от своей бывшей невесты, а он все еще не мог умерить свой гнев. Вышагивая взад-вперед по оружейному залу, он снова и снова переживал унижение, которому его подвергли.

Свидетелями нанесенного ему оскорбления были представители почти всех северных кланов Верхней Шотландии. И подумать только, из-за простого упрямства какой-то девчонки годы упорного труда по разжиганию вражды между Ганнами и Сазерлендами, казалось, пошли прахом.

Ему нужна была Марсали и нужен был этот союз против Сазерлендов, которые уже несколько столетий были врагами его клана. Действуя совместно, Синклеры и Ганны могли бы окружить владения Сазерлендов и отрезать их от помощи других, дружественных им кланов.

И тогда осуществилась бы его самая заветная мечта — он, Эдвард Синклер, смог бы объявить все эти богатые земли своими.

Но больше всего он желал получить девушку. Ее равнодушие к нему только разжигало желание. Он укротит ее, как укрощают строптивых лошадей. Она дорого заплатит за нанесенное ему оскорбление.

Кроме того, ему нужны сыновья, а ни одна из его прежних жен не способна была даже на такое простое дело. Первая умерла от горячки вместе со своей хилой дочерью, а другая оказалась бесплодна. Эдвард много лет искал женщину, которая могла бы занять место его жены. И наконец нашел то, что хотел, — Марсали Ганн.

Пришло время, решил Эдвард, нажать на старика Ганна. Он может заставить дочь подчиниться своему выбору. Если же она не согласится, то не так трудно найти викария, который не станет обращать внимания на слова женщины.

До сих пор Эдвард успешно манипулировал графом Эберни. Он точно поставил на слабость старика к сестре и использовал ситуацию. И теперь знал, куда надо нанести следующий удар. Забота лэрда о своих арендаторах была хорошо известна.

— Горди! — закричал Эдвард. — Пойди сюда.

В комнату вошли двое. Небрежно кивнув одному из вошедших, Эдвард повернулся к Горди, своему самому преданному и непобедимому наемнику, которого ненавидели его собственные люди. Горди ждал, глядя на Синклера холодными пустыми глазами.

— Поведешь моих людей на Эберни, — распорядился Эдвард. — Они наденут пледы Сазерлендов. Жгите дома, захватите как можно больше скота. Но смотри, будьте осторожны. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из наших захватили в плен. Это должно выглядеть как рейд Сазерлендов.

— Понятно, — буркнул Горди.

Эдвард удовлетворенно кивнул. Уже далеко не первый раз Горди и его люди скрывались под пледами Сазерлендов. Две женщины постоянно трудились, окрашивая ткани.

— И пошлите кого-нибудь в Бринэйр, — продолжал Эдвард. — Кого-нибудь, кого Сазерленды не знают. Я хочу найти Сесили Ганн. Я подозреваю, что в ее исчезновении замешаны Сазерленды.

Синклер знал: если Сесили будет в его руках, Марсали согласится выйти за него замуж, чтобы любой ценой спасти сестру.

— Так или иначе, но я заключу союз с Ганнами.

— Я знаю подходящего человека, — сказал Горди. — Он только что присоединился к нам в Нижней Шотландии, воевал там с Кромвелем.

— Ему можно верить?

— Если ты будешь ему платить.

— Проследи за этим. Скажи ему, что, если он выяснит то, что нам нужно, его ждет большое вознаграждение.

Горди кивнул:

— Будет сделано.

— Вы отправитесь сегодня. И пусть Ганны получат хорошую взбучку.

— Женщины?

Эдвард поколебался.

— Нет. Я хочу, чтобы вы провели рейд молниеносно — туда и обратно — и чтобы никто не мог запомнить ваши лица. Раскрасьте их.

В глазах Горди появилось разочарование. Эдвард знал, что Горди, как и многие другие солдаты, считал насилие над женщинами одной из приятных привилегий воина.

— У тебя будут другие возможности, — сказал Эдвард и добавил, сладострастно улыбаясь:

— Говорят, дочь Сазерленда — лакомый кусочек. Если все пойдет, как мы планируем, мы получим Бринэйр со всем его добром.

Солдат, молча стоявший рядом с Горди, выступил вперед.

— Патрик Сазерленд — мой, — сказал он хрипло. Через его горло к левому уху тянулся глубокий шрам, тусклые глаза казались мертвыми.

— Хорошо, — согласился Эдвард. — Он твой. Обещаю тебе.

Человек со шрамом кивнул.

— Я убью всякого, — заявил он, — кто отважится мне помешать.

— Мы оставим его тебе, — подтвердил свое обещание Эдвард. — А теперь давайте обсудим план нападения.

Марсали показалось, что крики и бряцанье оружия ей приснились, но последовавший за этим торопливый топот множества ног по каменному полу окончательно развеял тяжелый послеобеденный сон.

Марсали вскочила с постели, сбросив на пол книгу, которую Джинни ухитрилась передать ей, и подбежала к окну.

Двор был полон арендаторов, и даже на таком расстоянии девушка видела озабоченность и страх на их лицах. Ее сердце тоже наполнилось страхом, когда она различила среди них Гэвина, полностью вооруженного. Она видела, как брат сел на лошадь и во главе большого отряда выехал за ворота. За ним последовал большой отряд.

Но и после их отъезда люди не ушли со двора. Наоборот, они все прибывали и прибывали. Как Марсали хотелось быть среди них, разделить их заботы. Она слышала плач женщин и детей, входивших в ворота замка. Марсали была слишком далеко и не могла различить лица, но ее сердце заныло, когда она услышала стоны и заметила несколько раненых, лежащих на плитах двора.

Господи, война все-таки началась, подумала девушка и взмолилась:

— Боже! Прошу тебя! Сделай так, чтобы не Сазерленды начали войну.