– Ну? – из лязгающей кутерьмы вываливается Коломан. – Как?!

– Так! – Коломан? Здесь? Он же впереди был? А, потом! Всё потом! – Лэйе Астрапэ, бей!

– Радуйся! – орет в ответ витязь, орудуя саблей, а сбоку возникает рейтар с окровавленным клинком. Ах ты ж сволочь!

Ховираш сигает через конский труп и врезается в чужого коня, тот заваливается на бок, хозяин успевает спрыгнуть и вскинуть палаш. Клинок налетает на клинок, высекая алые искры! Их становится все больше, снег, берега, небо наливаются алым, лихо рычит гром, то есть не гром, конечно…

– Живи, друг!

– И ты… Ты живи!

Кажется, он не сплоховал ни разу, кажется, дриксы от него уже начали шарахаться, кажется, он мало чем уступал алатским ветеранам…

Горники на обрыве так увлеклись происходившим внизу, что дали подобраться на пресловутый «пистолетный выстрел», ротозеи. И все получилось! С десяток дриксов сразу поймали по пуле, а полдюжины оставшихся отправили в «гусиный» Закат клинками. Драка вышла короткой, и больше по эту сторону Хербстхен врагов не имелось. Остальные – кто резался на льду, кто таращился на резню с левого берега, и среди этих запросто мог затесаться какой-нибудь не в меру глазастый умник. Сейчас добраться до шестерых злодеев-фрошеров он не мог, но, если видел, запомнит.

– Уходим, – Арно наскоро обтер палаш, – для вида.

Следы по зиме не скрыть, но гнаться за убравшимися в сторону своих позиций легкоконными желающие вряд ли найдутся. В худшем случае глянут в трубу на следы, ну так вот они вам! Честным кентером до зарослей водопляски, благо те испятнали весь берег, а там спешиться и кустами к самому обрыву. Случись что, ускачем, а пока полюбуемся, благо есть на что.

Первым, как и положено, высунул нос наружу Раньер, и тут же поднял большой палец. Дескать, наша берет! Проявлять степенность и начальственность Арно не стал, просто плюхнулся на расстеленный плащ рядом с «фульгатом» и раздвинул трубу. Зрелище радовало. Несказанно.

К ледовой мясорубке алаты оказались готовы куда лучше противников, и это уже вовсю сказывалось – если вначале соотношение было где-то два к трем, то теперь на четырех витязей приходилось не больше пятерых рейтар. Может, в строевой выучке эйнрехтцы и не уступали свалившимся на их головы врагам, но для столь любимых в кесарии маневров и перестроений места на льду банально не нашлось. Все решалось в беспощадной рубке лицом к лицу, и тут дриксам с алатами было не равняться, а поддержать своих огнем сверху у остатков авангарда сперва не выходило из-за всеобщей кутерьмы, а потом и вовсе стало не до того. Запоздавшие к веселью витязи в основную драку вмешиваться не стали, сразу погнав коней на пологий берег, где закипала новая россыпь схваток, для крутившихся там горников почти безнадежных. Кони, не просто лучшие, а бывшие с всадниками единым целым, непривычное оружие, доспехи, да еще умение всеми этими преимуществами пользоваться – нет, шансов на успех у серо-черных не оставалось! Даже для того, чтобы просто выжить, нужно было как следует постараться. Несколько минут страшной рубки, и сперва одиночки, а потом тройки, пятерки, десятки начинают искать спасения в бегстве. Кто уходит назад по руслу, кто – выбирается наверх по обоим берегам и тоже улепетывает подальше от ало-желтой погибели.

– Ути, – шепотом радуется Луи, – дунули-то как!

– Дельная ретирада, – подтверждает Кроунер. – С ветерочком.

Ховираш грудью протаранил своего гнедого собрата, едва не сбив того с ног, Эпинэ осталось только вогнать острие клинка в грудь теряющего равновесие рейтара. Немедленной замены погибшему не нашлось, и Робер смог наконец оглядеться. Оказалось, без дела остался не только он, причем неспроста – дриксам наконец-то надоело умирать.

На сей раз обошлось без горнов. Первыми не выдержали крутившиеся на береговых склонах остатки авангарда. Следом показали лошадиные хвосты и те, кто рубился на льду, причем откатывались назад они куда живей, чем после первой стычки. О строе и порядке рейтары больше не заботились, но огрызаться все ж не забывали. Те, у кого в запасе оставались выстрелы, на ходу разряжали пистолеты в ближайших противников, кто – расчищая дорогу, кто – останавливая возможных преследователей.

Искушение броситься в погоню и гнать, гнать удирающих подлецов было велико, но Робер как-то справился: удержал пляшущего Ховираша, стряхнул с клинка кровь последнего подвернувшегося под руку неудачника и вновь огляделся, теперь уже спокойней. Все то же, что и полчаса назад, – испятнанный багровым снег со льдом, тела в мундирах, по большей части светло-серых. Раненые корчатся, стонут, просят о помощи, мертвые просто лежат, а рядом, увы – бьются бедняги-лошади. Вот к ним сочувствие у Иноходца никогда не пропадало, как и у алатов, со вздохами добивавших безнадежных и поднимавших тех, у кого еще оставался шанс.

Дриксенские горны молчали, над пустеющим плесом пели только алатские рожки: витязи спешно стягивались под знамена.

– Пора, – сказал кому-то Эпинэ, поворачивая к успевшему стать своим Соколу, под которым обнаружились знакомые физиономии. Балинт, то есть, конечно же, Гашпар со своим Пиштой, Дьердь, оба Гергея, – живы!

– Имре и Коломана не видал? – Дьердь уже протягивает флягу. – Радуйся!

– Имре, – припомнил Робер, с наслаждением глотая сакацкий огонь, – видел в самом начале, Коломана – только что…

– Опять ты вперед вылез! – в глазах Гашпара сразу и смех, и досада. Последний, резервный, соколец подтянулся к месту боя лишь в самом конце, и бывший в этот раз при нем Карои в гущу схватки не полез. В своих людях он не сомневался, а как станешь других в узде держать, коли себя не можешь? Гашпар удержал, но обидно ему было, не могло не быть.

– Так получилось, – не стоит вдаваться в подробности. – Ну нельзя с таким конем чужие крупы считать!

– Ясно с тобой всё! – отмахнулся витязь. – Кто сакацкой водички хлебнул, того перед дракой хоть запирай, он ворота высадит. Ладно, соколы, что о делах наших думаете? Как на меня, пара минут – и здесь кончится. А вот дрянь, что подалась в стороны и сейчас на береговых склонах болтается, может стать опасной. Если вовремя не съесть.

– Ну так давай съедим!

– И то! Не глядеть же…

– О нас, – дернул ус длинный Гергей, – гусаки не знали, к встрече были не готовы. Заморочили на позиции, как сами считали, всю талигойскую кавалерию, и удумали, что на реке её не будет.

– А значит, – рубанул ладонью воздух Карои, – на пехоту мы здесь не налетим. О, Коломан, и где ж тебя носило?

– Коня менял, – нахмурил черные брови витязь. – «Гуся» за мной неудачно срубили, на замахе. Как падал, своей дурой по крупу Лангошу моему заехал, пока ещё заживет… Так что, братцы, вперед? Проводим гостей?

– Погоди! – осадил развоевавшегося рубаку Гашпар. – Задумку Гетцеву мы сорвали. Рейтары потрепаны преизрядно и серьезной угрозы не представляют, можно б и вернуться. Что командующий просил, мы сделали. Но…