Это, должно быть, был настоящий подвиг инженеров в свое время – я имею в виду Ройл. Площадь, ширина которой достигает четверти мили, сделана полностью из одного цельного листа стали. Я однажды побывал здесь несколько лет назад, – просто поглядеть, что это такое. Она с того времени не слишком изменилась, сохранившись лучше, чем мосты и пешеходные переходы.

Что я люблю делать, попав в пустой Район, так это наполовину прикрыть глаза и попытаться вообразить, каким он был, когда еще жил полной жизнью. Вот и теперь я сел и попытался представить себе, как вхожу сюда, когда по этой Площади каждый день проходят тысячи людей, когда культурные и богатые собираются в кучки и направляются в металлический оперный театр в одном ее конце, а металлические кафе и магазины по обе ее стороны кишат народом, в них бурлит болтливая жизнь, как это было в те времена, когда Район представлял собой целую и аккуратную структуру из сверкающего металла, гордо вознесшуюся над чистой водой. Должно быть, все здесь тогда сияло пышностью и великолепием, а теперь это просто довольно странная и крайне неприветливая свалка железного лома, зависшая над канализационным отстойником.

Так я и сидел там, на теплом, нагретом металле, пока два из моих органов чувств внезапно не выдали мне одновременно предупредительные сообщения. Моя рука зафиксировала самую слабую вибрацию из всех возможных, а мои глаза различили мгновенное движение в дальнем конце Площади. Ничего больше я разглядеть не успел, мешали блестящие на солнце стальные поверхности, но сообщение было вполне понятным: кто-то еще явился сюда нынче утром и теперь осматривает тутошние достопримечательности. Я встал и снова пристально уставился в том направлении, прикрыв глаза от солнца, но так и не сумел ничего разглядеть. Это мог оказаться какой-нибудь бродяга из Красного – они иной раз используют Ройл в качестве убежища, те, кто чем-то насолил кому-нибудь вроде Джи. Это было наиболее вероятное объяснение. И у меня не должно было появиться никаких причин для этой странной тревоги, словно кто-то защемил мне какое-нибудь нервное окончание. Вероятно, это просто бродяга. В любом случае мне пора двигаться дальше.

За последующие пятнадцать минут я оказался примерно в двух сотнях ярдов от массивной высоченной стены, которая держала в заключении полмиллиона обитателей Стабильного, и занялся выбором дальнейшего пути через нагромождение взаимопересекающихся мостов и переходов. Двигался я теперь очень аккуратно, направляясь в сторону территории, о которой Снедд рассказывал мне около восьми лет назад. Через несколько минут я высмотрел отчетливо выделяющееся здание, о котором он мне говорил, и двинулся к нему, несколько раз подвергнув себя значительному риску на трясущихся переходах, но в конечном итоге добрался до него в целости и сохранности.

Спутать это здание с чем-то другим было невозможно – Снедд его подробно описал. Выглядело оно так, как будто архитектор, находящийся на грани безумия, по своему полному кретинизму решил воздвигнуть из сияющей полированной стали самое тревожно-волнующее здание всех времен и народов, вызывающее чувства, близкие к панике, и умудрился весьма успешно справиться с поставленной задачей, даже превзошел свои самые безумные мечтания. Из его стен под самыми немыслимыми и пугающими углами выступали разнообразные башенки и прочие экструзии, все разные. Либо этот архитектор потерял свой угломер еще до того, как приступил к работе, либо он намеренно его сломал и потом неверно починил и неправильно собрал снова.

За углом на улицу из стены выступал весьма странный балкон. Сперва покачав его и проверив на прочность, я собрался с силами, осторожно подтянулся и влез на него, чтобы оттуда рассмотреть основание стены над тем местом, где она уходила в воду. Она была еще в пятидесяти ярдах от меня, и эта зона была довольно труднопроходима, вся заваленная многими поколениями проржавевших, скрученных стальных балок и прутьев, так что у меня ушло немало времени, прежде чем удалось высмотреть то, что мне было нужно.

Но все же я это высмотрел: небольшую дыру примерно в трех футах выше уровня воды. Используя ее как ориентир, я спрыгнул с балкона и двинулся дальше по стальным пешеходным дорожкам и переходам, что вели в нужном направлении, то есть к стене.

Одна из причин, в силу которых Джи и Снедд образуют такую пугающую парочку, заключается в том, что они не в точности одинаковые. В основе своей они прежде всего чрезвычайно опасные психопаты, это никакому сомнению не подлежит, однако тут имеются некоторые различия, оттенки, которые делают их дополняющими друг друга. Джи предпочитает прямой, лобовой подход ко всему, тогда как Снедд обычно размышляет несколько дольше и иногда находит способ обойти возникшее препятствие. Джи просто уничтожает то, что появляется у него на пути, а вот Снедд вполне может сперва попросить это препятствие освободить проход. У Снедда также имеется редкая способность Выяснять Обстоятельства, что, откровенно говоря, производит неизгладимое впечатление даже на меня, а я ведь всю жизнь только этим и занимаюсь. Тот факт, что он еще жив после восьми лет ежегодно истекающих сроков отпущенной ему жизни, сам по себе достаточное тому доказательство: насколько мне известно, никому еще никогда не удавалось обмануть смертный приговор, приводимый в исполнение с использованием экспирации ДНК. В результате наличия у него одного такого Выясненного Обстоятельства Снедд и ухитрился однажды забраться в Стабильный, и я здорово полагаюсь на то, что это обстоятельство еще не утратило силу.

Выяснил он тогда вот что: уровень воды в Ройле несколько упал. Не слишком сильно, там по-прежнему глубина в несколько сотен футов, но достаточно, чтобы обнажилась очень старая канализационная труба, выходящая из Стабильного наружу – она была там установлена более двух столетий назад. Потом ее заменили целой системой выбросов, которые сейчас расположены ниже нынешнего уровня воды, но эту трубу никто так и не перекрыл и не забил. Полиция Стабильного пользовалась ею, чтобы иметь доступ за стену для ремонтных работ и обслуживания, а в прежние времена – чтобы выбрасывать из Района тех, кто туда влез, после того как им в организм уже установили биологическую мину замедленного действия. Трубу охраняло подразделение из трех человек, вооруженных пулеметами, но в представлении Снедда это было то же самое, как если бы перед ним расстелили красную ковровую дорожку и зажгли над нею неоновую надпись «Добро пожаловать!». В ту ночь восемь лет назад он пролез в эту трубу, ликвидировал охранников и очертя голову бросился внутрь этого Района, ища развлечений и новых впечатлений, но, к несчастью, не учел то обстоятельство, что в одиннадцать вечера там все закрывается и замирает.

Когда я подошел к стене поближе, отверстие трубы стало выглядеть более широким, но все равно забраться в него будет сущей пыткой. В двадцати ярдах от него я встал на край металлического перехода, потом сел, а потом съехал под него. Внешнюю стену Стабильного не возьмешь ничем, разве что ядерной бомбой. Подобных попыток никогда не бывало, а Снедд заполучил большую часть информации об этом Районе от единственного выжившего из группы, которая была последней пробравшейся на ту сторону стены. Теперь же стена была совершенно непроходима, так что я не думаю, что полиция Стабильного станет попусту терять время, чтобы держать под постоянным присмотром все окружающие переходы и пешеходные дорожки. Но никогда ведь не знаешь, что тебя может ожидать, так что я пробрался до самого конца этого перехода, цепляясь за перекладины снизу и перемещаясь на руках.