– Святой отец, там, снаружи, мой друг, он очень стесняется и ни за что не войдет без приглашения. Пригласите его. Или я убью здесь всех, кто не Польрен Туль.

– Прекратите, – донесся голос откуда-то со стороны исповедален. – Польрен Туль – это я. Думаю, будет достаточно, если я выйду и встречусь с вашим другом.

– Как пожелаете. – Казимир и не подумал отпустить настоятеля.

О том, что священник может проявить готовность к самопожертвованию, Тир его предупреждал. Хоть Вальден и считался цивилизованным государством, христианская церковь по-прежнему отправляла сюда людей, готовых не только нести слово Божье, но и умирать за него. И драться, кстати, тоже. Но для драк существовал орден св. Реска.

– Вперед. – Светлый князь кивнул на открытые двери.

Он отпустил заложника только после того, как Туль оказался снаружи.

– Может быть, вы хотя бы представитесь? – спросил настоятель, разминая запястье и болезненно морщась. – Хотелось бы знать, кого я буду прощать и благословлять.

– Я князь Мелецкий. В благословении, спасибо, не нуждаюсь, в прощении тоже.

Оставив таким образом последнее слово за собой, Казимир поспешил к выходу. Не хотелось ему надолго оставлять Тира наедине с Польреном Тулем. Кто знает, что выкинет священник? И, кстати, неизвестно, что может выкинуть Тир…

– …принесешь в жертву, – услышал Казимир, выйдя на улицу и щурясь от секущего лицо снега.

Отец Польрен стоял, заложив руки за спину и чуть склонившись вперед. Он был не намного выше Тира, но, казалось, старался подавить его если не ростом, то хотя бы позой.

– Зачем? – спросил Тир.

И в голосе его Казимир услышал непривычную растерянность.

– Именно этого потребует от тебя хозяин!

– Эрик потребует, чтобы я убил своего сына? Да вы сумасшедший…

– Сатана, а не Эрик, – вмешался Казимир, подходя ближе. – Он думает, что ты сатанист и, как заведено у сатанистов, принесешь своего первенца в жертву.

– А у сатанистов так заведено?

– Это действительно то, что тебя сейчас интересует? – изумился Казимир.

– Бред какой-то. Он же не псих, он в своем уме, но зачем-то выдал Катрин заведомо ложные данные, на основании которых она… чтоб ты сдох, сука! – Тир вдруг пнул священника в пах, и Казимир едва успел схватить его в охапку, не позволив нанести по скорчившемуся телу удар, который мог оказаться смертельным.

– Она рискует жизнью моего сына. – Тир дернулся, пытаясь вырваться, но Казимир был сильнее.

– Ей нужно спасать его душу, – выдавил отец Польрен, с трудом разгибаясь и даже не пытаясь подняться с колен. – Ей стало плохо в храме.

– Ей стало плохо, потому что она провела в церкви всю ночь. Мать твою, идиот, это же беременная женщина, ей может стать плохо где угодно! Стоять! – рявкнул Тир, вывернувшись-таки из рук Казимира и с яростью взглянув на паперть, куда выбежали остальные священники. – Не двигаться! Ты, – он схватил Туля за волосы, запрокидывая его голову, – не ври мне, поп. С одного раза ничего бы не вышло. Ты трахал ей мозги несколько недель. Вы говорили о том, что ей нужно спасаться. Куда она собиралась бежать? Отвечай!

– Я не знаю. Я велел ей ничего мне не говорить. Ты – чародей, мое знание могло погубить и ее и ребенка.

– Охренительно. – Тир отпустил его и брезгливо встряхнул ладонь. – Спровадил девку из города, а там хоть трава не расти. Где она, что она – не твоя забота. Ну что за мразь… Стоять! – громко приказал он, развернувшись, куда-то за спину Казимиру.

Светлый князь оглянулся, попенял себе за невнимательность – к церкви уже бежали стражники. То есть уже не бежали – стояли, выполняя недвусмысленный приказ.

– Слушай меня, – Тир встал на колени рядом с отцом Польреном, – я не могу тебя убить, не хочу неприятностей, поэтому ты сделаешь то, что я прикажу. В праздник Богоявления ты придешь в храм… – Дальше он говорил так тихо, что Казимир не слышал ни слова. Отец Польрен слышал и кивал как заведенный.

– А теперь забудь о том, что видел меня сегодня, – приказал Тир, поднимаясь на ноги. – Вы все, – он поманил к себе попов и стражников, – идите сюда, я расскажу вам, что здесь было.

О том, что в Свято-Никольский храм попытался ночью вломиться пьяный дурак с силовым резаком, не иначе украденным со стройки, в столице посудачили, но довольно вяло. В послепраздничные дни и ночи чего только не случается. А пьяные – это пьяные, от них всего можно ждать. Хорошо еще, что дурень поломал только засов, не повредив драгоценную резьбу на дверях.

Но оказалось, ночной дебошир был только предвестником по-настоящему ужасных событий, разыгравшихся в праздник Богоявления. Отец Польрен Туль, уважаемый и любимый всеми прихожанами, сошел с ума и поджег храм с помощью Огненных Колб, загодя распределенных по молельному залу, на хорах, в ризнице и в исповедальнях.

Прихожане к тому времени еще не собрались, но все священники, включая обезумевшего Польрена, сгорели живьем, не сумев выбраться из огненного ада.

– Зачем вы это сделали, фон Рауб? – Эрик был так спокоен, что становилось холодно. – Это бессмысленное убийство. Я надеюсь, у вас есть хоть какие-то оправдания.

– Мне не в чем оправдываться, ваше величество. Никто из ваших подданных не погиб, а убивать священников вы мне не запрещали.

– Вам что, нужен полный список тех, кого нельзя убивать?

– В идеале – да. Я пополняю его понемногу, но было бы удобнее, если бы ваше величество сами его огласили. От начала и до конца. Можно в письменном виде.

Повисла пауза.

Эрик обдумал слова Тира и спокойно констатировал:

– Эта наглость переходит все границы. Легат, вы повредились в уме?

– Вопрос не риторический? – уточнил Тир. – Тогда ответ «нет». Я в своем уме, и убийство не было бессмысленным. Священники Свято-Никольского храма считали меня сатанистом, следовательно, себя считали моими врагами и вели себя соответственно. Я убил своих врагов. То же самое я делаю на фронте. И я не вижу разницы.

– Все христианские священники считают тебя сатанистом, – тихо произнес император, – все до единого, Тир, кроме моего брата. Ты собираешься убить их всех?

– Я не могу убить всех воюющих кертов и не могу убить всех христианских священников, ваше величество.

– И ты действительно не видишь разницы.

Эрик не спрашивал, он утверждал. Тир был рад, что император понял его точку зрения, но с удовольствием выслушал бы, в чем, по мнению его величества, заключается разница между кертами и попами. Если бы это мнение не противоречило здравому смыслу, Тир принял бы его как руководство к действию. Точнее – к бездействию. Он отменил бы свое решение убивать попов.