Прикусив губу, Мари смотрела на него, и ей начало мерещиться, что она видит некий обобщенный мужской образ.

— Я не желаю быть твоей любовницей!

— Вот как? В таком случае ты не должна позволять мне раздевать тебя. Предупреждаю, стоит мне увидеть твою наготу, и я сделаю что угодно, лишь бы уложить тебя на спину.

Занятая своими невеселыми мыслями, Мари даже не заметила, что он успел расстегнуть молнию на платье. Сейчас она в неком ступоре наблюдала, как Энди осторожно спускает платье с ее плеч, высвобождая из-под пестрой ткани полную грудь в белом кружевном лифчике.

— Энди… нет!

— Могу поклясться чем угодно, что ничто и никогда не волновало меня так, как твоя восхитительная грудь, — зачарованно прошептал он.

От его слов Мари бросило в дрожь. В этот миг платье упало на ковер. Но она смотрела не на него, а в глаза Энди. В них разгоралось знакомое пламя, от которого у Мари подкашивались ноги. Ее природная скромность потерпела поражение под воздействием мысли, что он искренне восхищается тем, по чему скользит его взгляд. В каком-то смысле Мари даже подбадривало выражение глаз Энди. Втайне она всегда мечтала о чем-то подобном. Ей никогда никого не хотелось, кроме Энди. Ему словно предначертано было стать первым мужчиной в ее жизни. И последним. Единственным.

Искушение было слишком велико. Почему Мари должна притворяться, что только предложенное Энди жесткое соглашение свело их вновь? Не она ли пять долгих лет тщетно искала человека, способного подарить ей те ощущения, которые неизменно возникали с Энди?

Он подхватил ее на руки и понес к необъятной кровати.

— Как долго я этого ждал!

Пока он откидывал покрывало и укладывал Мари на белые хрустящие простыни, та взволнованно шепнула:

— Правда?

Энди снял с нее туфли и выпрямился. Его взгляд был устремлен на Мари.

— Боже правый, ты еще сомневаешься!

Она затрепетала, окутанная сиянием золотисто-карих глаз, сердце в груди бухало молотом. Лежа перед ним в одном белье, Мари испытывала сильнейшее смущение. Ее лифчик и трусики были гораздо скромнее, чем иной купальник, но еще никогда не чувствовала она себя менее одетой.

— Ты единственная женщина, которая отвергла меня. Очень удачный ход, дорогая… — Энди медленно расстегивал рубашку. На его красивых губах играла улыбка. — Наверное, поэтому я и хочу тебя так сильно.

На лицо Мари набежала тень.

— О Господи! Это вовсе не ход, я ничего не предпринимала намеренно…

— Нет? — Он сбросил рубашку. — Ладно, сейчас это уже неважно.

Мари думала иначе. Для нее имело очень больше значение, что у Энди сложилось о ней столь невысокое мнение. Впрочем, пока он раздевался, она не могла сосредоточиться на этой мысли. Хотя нельзя сказать, чтобы она впервые видела Энди без рубашки. Пять лет назад он однажды пригласил ее искупаться с ним в крытом бассейне Касл-рока. Она отказалась. И не только потому, что не умела плавать. Ее пугали возможные пересуды. Люди стали бы говорить, что Мари Гранье желает прыгнуть выше головы. Ей уже приходилось сталкиваться с человеческой недоброжелательностью, и она прекрасно отдавала себе отчет, какие разговоры пойдут, когда станет известно, что дочка сомелье встречается с сыном и наследником Джеффри Макгвайра. Исходя из этих соображений, единственное, что позволяла себе Мари, это изредка полюбоваться лебедями в комплексе ухоженных водоемов примыкавшего к хозяйскому дому парка.

С усиливающейся сухостью во рту она смотрела на широкую, превосходно развитую грудь Энди и планки мускулов на его животе. Он был восхитителен. Впрочем, иного и невозможно было ожидать. Бронзовый загар, бугорки мышц и золотистые завитки волос на коже придавали ему очень мужественный и эротический вид. Очень скоро Мари поняла, что никакая сила не заставит ее отвести взгляд от этого завораживающего зрелища. Она покраснела, но лишь удобнее устроилась на подушке и с еще большей жадностью прикипела взглядом к узким бедрам и длинным ногам Энди, которые все еще были скрыты брюками.

— Надеюсь, ты сделаешь все это, — тихо произнес тот.

— Что? — не поняла Мари.

Он быстро освободился от остатков одежды и остался в одних шелковых черных трусах.

— То, что обещает твой взгляд, — усмехнулся он с оттенком некоторой плотоядности.

И без того красное лицо Мари сделалось пунцовым.

— Догадываюсь, что тебе приятно думать о таких вещах… — пролепетала она.

— Я способен распознать страсть, — заверил он ее, снимая с себя последнюю деталь туалета с таким спокойствием, которому Мари могла только позавидовать. Сама она совершенно не была способна на подобное самообладание.

Энди выпрямился во всей своей умопомрачительной наготе, и у Мари перехватило дыхание. Как любую другую девушку, ее всегда интересовало, как выглядят мужчины в некоторые интимные моменты жизни… но не до такой степени, чтобы она не спала из-за этого по ночам. Многие парни разгорячались в присутствии Мари, и тогда она инстинктивно сторонилась их. Исключение составлял лишь Энди. Однако сейчас его нагота потрясла ее. Мари даже вообразить не могла, что он может выглядеть столь пугающе.

— Мы не соответствуем друг другу, — с трудом выдавила она.

Охватившая ее паника была столь велика, что, забывшись, она облекла в слова вертевшуюся в голове мысль. Однако в следующий миг опомнилась и, готовая от смущения провалиться сквозь землю, крепко зажмурилась.

— Это комплимент, дорогая? — В тихом голосе Энди ощущалась улыбка. И самодовольство.

Его ничем не проймешь, подумала Мари в приступе глубочайшего самоуничижения. В следующую секунду рядом с ней скрипнул матрас, и она осознала, что находится в постели уже не одна. Мари широко распахнула глаза, тут же наткнувшись на словно дышащий мужской взгляд. Непосредственная близость Энди окончательно лишила ее способности дышать, а сердцу придала неимоверное ускорение.

— Иди ко мне… — хрипло попросил он, притягивая ее к себе за плечи.

С этого момента он уже не останавливался. Накрыв ртом нежные розовые губы Мари. Энди жадно проник между них языком, который сразу принялся плясать в паре с ее собственным в захватывающем, чрезвычайно1 чувственном танце. Поцелуй лишил Мари последней воли к сопротивлению. В прошлом Энди уже однажды заставил ее почувствовать, насколько будоражащим может быть простое прикосновение губ. Сейчас же его искусность привела Мари к полному поражению.

Наконец Энди отпустил чуть припухшие губы Мари и окинул ее горящим взглядом.

— По идее мы сейчас должны были бы сидеть внизу, наслаждаясь неспешным ужином при свечах…

— Я не могу есть! — воскликнула она с оттенком испуга, как будто ей действительно грозила подобная трапеза.

— Позже… — Казалось, он упивается скрытым смыслом этого слова вкупе с гораздо более волнующей альтернативой принятию пиши.