Спустившись в кухню, она сидела за столом, наблюдая, как Люк готовит им ужин.

Она заставила себя подняться и достать из шкафа посуду. Люк уже постелил на стол белоснежную скатерть. Сосновый стол был старинным, в викторианском стиле, и окружен четырьмя виндзорскими стульями. Сторм поставила в центр стола серебряное блюдо с фруктами и рассеянно отщипнула пару виноградинок. В кухне было намного уютнее и теплее, чем в любой другой комнате, которые были обставлены слишком помпезно. Ее предкам нравилось демонстрировать свое благосостояние. Сторм как-то хотела выкинуть старые и слишком вычурные предметы мебели, но отец приказал оставить все как есть.

— Теперь все это принадлежит мне, — вслух произнесла Сторм без тени триумфа в голосе. Просто констатация факта.

— Вопрос только в том, что ты собираешься со всем этим делать? — тихо спросил Люк, заправляя и перемешивая салат.

— Если бы я знала! Это должно принадлежать семье.

— Разумеется, — подтвердил Люк. — Блумфилд приедет завтра? — Люк говорил о семейном поверенном — одном из партнеров юридической конторы «Блумфилд, Блумфилд и Меррик».

Сторм кивнула.

— Мы подождем, Сторм, — ответил Люк, разбивая яйца на сковородку, в которой уже шипело масло. Сторм ощутила пряный запах петрушки.

— Ты тоже наверняка упомянут в завещании, — без тени сомнения заявила Сторм.

— Тебе это неприятно? — Люк взглянул на нее через плечо.

— Ну что ты! Ты заслуживаешь большего, чем просто упоминание в завещании. Отец был сложным человеком, но тебе всегда удавалось находить с ним общий язык.

— Это было нетрудно.

Люк посыпал готовый омлет пармезаном.

— Выглядит прилично. Надеюсь, тебе понравится.

— Ты мастерски готовишь омлеты, — прокомментировала Сторм, наблюдая, как Люк ловко выкладывает омлет на подогретую тарелку и еще раз посыпает сыром.

Они ели молча. Люк налил вино в бокалы.

— За будущее? — спросила Сторм, ловя его взгляд. Она была поражена тем, каким вкусным оказался омлет, приготовленный Люком. И вино приятно холодило язык.

Люк внимательно посмотрел на нее. Сторм была не накрашена. Безупречная кожа, губы цвета лепестков розы и такие же нежные, черные бархатные ресницы, тонкие брови. Глаза девушки горели.

— Тебе нужно расслабиться, Сторм. Пара бокалов помогут.

— Надеюсь. — Сторм отпила глоток, рассматривая мужчину, сидящего напротив, — мужчину, занимавшего такое большое место в ее жизни. — Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня за последние дни, — сказала Сторм, нервничая. — Я думала, что могу справиться с любой ситуацией, но смерть папы потрясла меня. — Ее рука сжала ножку бокала. Костяшки пальцев побелели.

— Я знаю, — тихо произнес Люк. Он чувствовал то же самое.

Повисла напряженная тишина.

— И когда ты собирался рассказать мне о своих планах? — Она не могла скрыть сарказм в голосе.

— Каких планах? — спросил Люк озадаченно.

Сторм заколебалась. Рыдания подступали к горлу.

— Как я поняла со слов Карлы, ты оставался здесь только ради папы. Теперь ты хочешь уехать.

Что-то вспыхнуло в его глазах.

— Когда она тебе это сказала?

Сторм устало потерла глаза.

— Сегодня днем.

— Ты хочешь сказать, что Карла сообщила тебе все это в день похорон?

— Наверно, не могла удержаться. Это правда?

Люк встал, обошел стол и взял дрожащую руку Сторм в свои. Его загорелые пальцы казались почти черными на фоне ее белоснежной кожи.

— Ты думаешь, я стал бы обсуждать свои планы с Карлой раньше, чем рассказал бы о них тебе?

— А почему нет?

Господи, как ей было больно.

— Можешь не верить, но я сказал бы тебе первой, — с укором произнес Люк.

— Боже, Люк, — Сторм готова была истерически рассмеяться, — ты же не рассказал мне, что вы с Карлой решили пожениться.

— Что? — удивился Люк. — Не понимаю, почему Карла пошла на такую ложь.

— Ложь? Неужели Карла мне солгала?

— Боюсь, что да. Карла не гнушается никакими средствами для достижения цели… — начал было Люк, но остановился. — Так о чем мы говорили?

— Господи, Люк, — чуть не расхохоталась Сторм. Нервы ее были на пределе. — О тебе. Так ты не женишься на Карле? — с надеждой спросила она.

— Звучит так, словно для тебя это очень важно, — улыбнулся Люк.

— Да, — призналась девушка. — Я знаю, что говорила много глупостей в прошлом. Прости меня. Я была не права. Я знаю, что не справлюсь без тебя. Я не могу одна управлять ранчо. Папа всегда держал меня в стороне от дел. Мне пришлось реализовывать амбиции в другой области.

— И ты открыла в себе талант, — напомнил Люк, надеясь, что он для нее больше, чем просто ценный работник.

— Но теперь мне принадлежит одно из самых крупных скотоводческих хозяйств в стране, а я понятия не имею, как им управлять.

— Ты научишься.

— Разве?

— Ты очень умная женщина. Вопрос только в том, хочешь ли ты управлять ранчо?

Сторм сглотнула, чувствуя, как новая ответственность давит ей на плечи.

— Я хочу узнать как можно больше. Но ты единственный, кому я могу доверить управление ранчо.

— Ты всегда можешь найти мне достойную замену, — сказал Люк резче, чем намеревался. Быть так близко к Сторм и не обнимать ее было невыносимо.

— Ты хочешь сказать, что не станешь работать на женщину?

— Я не хочу работать на тебя, — ответил Люк. — Ты знаешь, как сделать мою жизнь невыносимой. Нас с тобой связывает много воспоминаний, Сторм. Таких же бурных, как твое имя.

— Я ревновала к тебе, Люк. Ты не понимаешь. — Она откинулась на спинку стула, поправив распущенные волосы. — Я могла кричать, но это был крик погибающего в пустыне. Отец во всем ограничивал меня. Мне стыдно признаться, но я ужасно ревновала.

Люк посмотрел в сверкающие изумрудные глаза.

— Вся моя жизнь прошла в «Излучине реки», — сказал Люк. — Я останусь. Но только пока не найду кого-нибудь на мое место. Незаменимых людей нет.

Сторм истерически рассмеялась.

— Папа так думал. И я не буду умолять тебя на коленях. Извини, но я не знаю, сколько отец платил тебе.

— Много, Сторм, много, — протянул Люк.

— Зная отца, я думаю, ты должен был отработать все до последнего цента, — отрезала Сторм. Ее сердце замерло в груди. — Я буду платить тебе больше.

Как будто деньги что-то изменят!