В городе парила абсолютная непроглядная тьма.

Это происходило не только на нашей улице. Если бы вы тогда оказались поблизости, то увидели бы, что вся столица скрылась во мраке. Точнее, не увидели бы. Тогда вы смогли бы различить лишь слабейшие намеки чего-то большого и темного на фоне предметов еще больше и еще темнее. Только Темза зеркальной лентой мерцала отсветами бури. Обычно в это время суток Лондон похож на черный бархатный плащ, инкрустированный подмигивающими блестками и раскинутый на грязной земле каким-то титаническим Уолтером Рэли для некой небесной Елизаветы.

Этой же ночью поэзия на ум не шла. Битый дождем город стал темным, слепым, холодным и страшным.

В «Верховой Кобыле» Малыш Саймон на несколько секунд решил, что ослеп, но с неожиданной болезнью справился стоически, для начала поразмыслив над тем, сможет ли стрясти пару сочувственных шиллингов с прохожих, если выйдет на улицу с плакатом «Бог забрал мои глаза, но оставил жажду». Он также сообразил, что с карьерой погонщика придется завязать, хотя, с другой стороны, без работы у него появится больше времени на таверну. А потом Малыш наконец понял, что с глазами у него все в порядке, а вот с освещением большие проблемы, и тут же присоединился к нарастающей вокруг суматохе. Странно, но факт — каждый раз, когда люди оказываются во мраке, они начинают тыкаться куда попало, делая в три, а то и в четыре раза больше движений, чем при свете. Бог знает чего они пытаются этим добиться, кроме синяков и битой утвари.

В Ричмонде кардинал Вулли встал из-за погрузившейся во тьму кафедры в библиотеке и перекрестился. Пустота за окнами, забрызганными дождем, подтвердила его опасения. Он нащупал шнур колокольчика и несколько раз позвонил, вызывая прислугу.

Все это время его губы неслышно двигались в молитве.

В Хиберниан-Ярде неожиданная тьма вдохновила заключенных на песни и бряцание оловянными кружками по решеткам камер. Единственным источником света в отделе был уголек в трубке де Квинси.

— Боже мой! — пробормотал медик во внезапной тишине, последовавшей за непредвиденным мраком. — Такое не каждый день увидишь.

— Что, док? — донесся слева голос невидимого сержанта Томкинса.

— Ничего. Ни черта не видно.

В Виндзоре, в Эркерном банкетном зале, свет угас, но не умер. Четырнадцать свечей отбрасывали длинные тени на стол, поблескивая в бокалах и приборах, вытягивая лица четырех заговорщиков. Сли начал медленно и одобрительно хлопать, Джасперс захихикал в ответ.

— Надеюсь, — беспокойно пробормотал де ла Вега, — никто темноты не боится.

— Никто, — ответил преподобный, — кроме всего Лондона.

Руперт и Долл перестали целоваться, решив, что кто-то из них двоих опрокинул лампу. Потом раздались громкие жалобы миссис Мэри снизу и грохот вперемешку с проклятиями из апартаментов Луиджи.

Триумф соскользнул с кровати и обернул простыню набедренной повязкой.

— Что происходит? — спросила Долл.

Пружины кровати застонали, когда она приподнялась над подушками.

— Тише, — откликнулся Триумф, стоя у окна, — свет исчез.

— Я вижу. Или скорее…

— Лампа тут ни при чем, — продолжил Руперт тоном, который актрисе очень не понравился. — По всему городу нет света.

Она неслышно подошла к нему и съежилась под накинутым на плечи одеялом. Они уставились в пустоту за окном. Где-то на востоке бушевала гроза.

— Энергетические Чары дали сбой. Похоже, им пришел конец.

— Такого не может быть.

— Знаю, — сказал Триумф, — но, если припоминаешь, я говорил, что с ними не все в порядке. А теперь, похоже, с ними все совсем не в порядке.

Он принялся ощупывать пол.

— Что ты делаешь? — спросила Долл.

— Ищу ботинки.

— Зачем?

— Произошло нечто крайне неприятное. И я не могу тут сидеть и прокрастурбировать.

— Что делать?

— Это термин такой!

Долл подняла его и притянула к себе, зажав больной нос.

— Ай, больно! — запротестовал Руперт.

— Ты же не собираешься идти на Энергодром? В такую-то поздноту, когда у тебя и без того сплошные неприятности? Так ведь?

— Гет, — ответил он гнусаво.

Долл расслабила пальцы.

— Прекрасно, — сказала она, обняв его за шею. — Союз со всем разберется. А нам свет сейчас нужен?

— Нет, — ответил Триумф.

— К тому же если ты сейчас останешься со мной, то не сможешь нажить на свою голову еще больше проблем, я ведь права?

Над Энергодромом Беттерси в грозовом небе метались существа, похожие на драконов. Из здания прямо под ветер и дождь выбегали люди в капюшонах, выстраивая горящими факелами широкий круг на площадке перед главным входом на станцию.

Драконы приземлились.

Галл и еще шестеро солдат сноровисто замедлили биение огромных деревянных «винчи». Факельщики поспешили к ним, приняв на себя вес машин, когда всадники отстегнули привязи. Массивные брезентовые крылья хлопали на сильном ветру.

— Уберите их отсюда, подальше от бури. Нам на них и обратно лететь! — скомандовал Галл.

Устройства отнесли в зал Энергодрома. Капитан с гвардейцами стройным шагом шли позади, по дороге снимая перчатки, очки и шарфы, утирая воду с бровей. Фигуры в плащах держали факелы высоко над головой, освещая путь.

— Где Нэттерджек? — спросил Галл.

— Здесь, милорд, — ответил старший из служителей, усталый, явно взволнованный человек с седыми волосами. — Да здравствует Королева! Союз приветствует наших гостей и…

— Обойдемся без формальностей. Мы прибыли, как только пропал свет. В чем дело?

— Мы… не знаем, — признался старик. — Двери в Покои Чар закрыты изнутри, а на наш стук никто не отвечает.

— И когда вы это выяснили? — осведомился Галл.

— Как только пропал свет, милорд. Дежурные сменились час назад. Сейчас в Покоях должно быть пять членов Союза. Все это просто невероятно. Есть же резервные источники… аварийные предохранители…

Они остановились перед массивными дубовыми дверями, испещренными железными заклепками и расписанными древними письменами, которые никто в здравом уме старался не читать.

— Выламывайте! — приказал Галл солдатам.

— Милорд, — вмешался Нэттерджек, — мы послали за кардиналами. Стоит подождать, пока они…

— У каждого разбойника, головореза и смутьяна в городе сейчас праздник. Мы не можем гарантировать безопасность нигде… даже во дворце. Ломайте! — отрезал капитан.

Нэттерджек кивнул и отошел к своим коллегам.