— Мун… — Стас знал, что рискует, но махнул рукой перед носом казначея, и тут же зубы клацнули в миллиметре от его пальцев.

Зато оборотень вырвался из капкана боли прошлого!

— Мун, тут живет Санни, вокруг полно людей, держи себя в руках. Ты знаешь раненую? Она из центра изоляции? — спросил альфа.

— Да, — мрачно ответил оборотень. — Она та, кто пытал и испытывал удовольствие от каждого удара хлыста. Кто посыпал раны солью и смеялся в лицо. И, кажется, не один я помню ее запах…

На несколько секунд повисла тишина, после чего Мун вдруг сказал:

— Костя, у меня к тебе просьба: Санни нельзя здесь оставаться, на ней мой запах. Если я заявлюсь с ультиматумом, она точно заупрямится или испугается до чертиков. — Возможная угроза жизни Санни значительно отрезвила рассудок мужчины, мобилизуя все силы не только инстинктов, но и разума. — Я уже пробовал с ней действовать прямо — не выходит. А сейчас нельзя ошибиться. Придется идти изгибистой тропой. Сделай-ка кое-что для меня…

Ледовый дворец. Санни

Мой телефон перестал кипятиться Пашиным возмущением лишь под утро. Бессонная ночь оставила круги под глазами, и на работу я не пришла — приползла. Настроение болталось где-то на уровне пола, как и силы.

В голове занозой сидела стыдливая мысль о побеге, но чистое упрямство давало отпор: я не хотела терять то, чего добилась огромным трудом. Тем более не из-за своих ошибок, а из-за индивидов, обрастающих шерстью!

Я массировала напряженную спину Алексею, когда тишину кабинета разорвал настороженный вопрос:

— Санни, это правда?

— Что именно?

— Что ты отказала Паше?

Мои руки застыли на весу на пару секунд, а потом я продолжила работу с куда большей силой:

— Он хочет оставить меня на скамейке запасных, а я хочу играть в основном составе, — ответила уклончиво, потому что события вчерашнего дня сидели у меня в печенках.

Я до сих пор не отошла, будто барахтаюсь в той же эмоциональной луже.

Спина парня под руками стала каменной, и я спросила:

— В чем дело? Расслабься.

— Паха сегодня не вышел… — Леша начал издалека. — Напился вчера в стельку. Нас вызвал…

О-о-о, значит, теперь наши отношения — достояние общественности. Еще лучше!

Еще говорят, что бабы — сплетницы! Мужчины куда как беспощадней в этом!

— Он сказал, что тебя увел какой-то мужик, Санни… — продолжил добивать меня мой “пациент”. — Ты что, с двумя крутила? Ай, больно!

Я слишком сильно надавила на мышцу, знаю!

— Прости! — я отпрянула, стараясь не беситься.

Так, Санни, спокойно!

Нет, ну а что Паше еще подумать? А я до сих пор не сообразила, как объяснить свой уход на руках чужого мужика. Если я расскажу Паше, поверит ли он? А если поверит, то сможет сделать вид, что оборотней не существует, и выдержать их проверку прикушенного языка?

Нет, надо молчать. Если бы Паша взял меня с собой в Канаду, то вопрос сам собой бы решился. Мы оба забыли бы жизнь здесь и нависшую угрозу от оборотней как страшный сон.

Но он не готов к ответственности, значит, и я не могу сказать ни слова. Никак себя обелить.

— Нет у меня никого, — твердо ответила я, приступая снова к массажу. — Я расстроилась, что Паша собрался уехать один в Канаду, вот так и поступила.

— А кто этот мужик?

— Никто. Просто вмешался в нашу ссору, а я воспользовалась возможностью уколоть Пашу.

— Так скажи ему об этом! Он там себе хрен знает что надумал!

— А толку? Все равно в его жизни для меня отведена скамейка запасных. Пусть лучше будет так. Резать — так ножницами, а не подтачивать напильником.

— Санни, ну ты даешь!

— Леш, знаешь, что он мне подарил?

— Кольцо!

— Брошь! Со своим номером! Как печать для фанатки на память!

— Санни, это шутка! Кольцо ты не заметила?

— Заметила. А еще заметила предложение остаться дома, пока он покоряет вершины Канады.

— Ну и подождала бы чуток, что такого? — пожал плечами под моими руками парень.

Я бессильно опустила руки вдоль тела:

— Серьезно не понимаешь? Если любишь, разве не хочешь любую минуту вместе проводить? Мы думали съезжаться, попробовать пожить вместе. А теперь? У Паши замаячили перспективы и я уже не нужна?

— Ты не понимаешь! Кто знает, как сначала придется жить, может, даже в общаге! Или еще черт знает как!

— Да я сейчас сама, можно сказать, живу в общаге: с чужой теткой и кошками! Леш, меня трудностями не испугать. Я не собиралась свешивать ноги с Пашиной шеи, я могу работать.

— Блин, вам просто надо поговорить. — Леша начал подниматься, чтобы присесть. — А то я как между двух огней.

— Если у Паши не изменится отношение к переезду, нам не о чем разговаривать, — я надеялась, что мои слова передадут, но следующая фраза Леши заставила обмереть.

— Тебе поторопиться бы, если хочешь с ним поговорить. Вечером у Паши самолет в Канаду.

— Как? Так быстро? — мои губы почти не двигались.

— Да. Перевели деньги, чтобы он не отрабатывал положенный по контракту срок и срочно вылетел в Канаду. Так что у тебя может быть единственный шанс поговорить.

У меня? Шанс?

Душу и сердце покрыли ледяные корочки:

— Вот ты, как засланный казачок, и передай все, что я сказала…

Комок встал в горле. Я отвернулась от парня, а потом и вовсе вылетела из кабинета, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Во мне еще теплилась слабая надежда, что весь этот кошмар закончится, Паша образумится, и мы забудем все, заживем долго и счастливо. Ма-а-а-аленькая надежда, которая дохнет последней.

Осталось подождать до вечера, и все будет ясно.

Коттедж Муна

Муну казалось, что проблемы сыплются на голову как из рога изобилия. Вот только если раньше он бросился бы с упоением их разгребать, то сейчас хотел разбросать все невзгоды по сторонам и заняться одной конкретной задачей — поимкой Солнца. Пусть обожжет все руки, ослепнет полностью от ярких лучей, но заполучит ее, чего бы ему это ни стоило!

Даже появление призрака прошлого не выбило его из колеи, хотя еще несколько дней назад появление Плетки затопило бы его ненавистью по самые уши. Мун стал бы одержим поимкой и не смог бы дышать, пока не перестала бы она.

Но, к собственному удивлению, в груди болело не от воспоминаний, а оттого, что его Солнце снова закатилось за далекий горизонт. Без Санни ему было темно, даже когда видел.