— Спасибо, что привели меня в чувство, — сухо пробормотал он.

Вопреки ее строгости странное расслабляющее тепло разлилось по его телу, когда она вела его через тьму, обходя все препятствия. Казалось: он с ней — в своем доме, со своими детьми. Когда они добрались до освещенной кухни, он не дал ей уйти.

Кристофер увидел испуг в голубых глазах Даллас, когда она взглянула на их сплетенные пальцы. Неважно, что она сказала о своем белом рыцаре. Ее огонь, желание, ласка были для него. Она нервно покусывала губы.

— Расслабьтесь, — прошептал он. Она вырвала руку — поспешно, слишком поспешно.

— Да уж, с вами расслабишься!

— Вы прекрасно управляетесь с детьми, — похвалил он ее, вновь пытаясь обрести самоконтроль.

— Как и вы.

— Вас это удивляет? — спросил он.

— Вы вовсе не выглядите отцом.

— Почему вы все время повторяете одно и то же?

Ее глаза обвели его обожженные солнцем мускулы. От безупречности его тела без рубашки у нее захватило дух.

— У вас такая внешность — и ни жены, ни детей. Но есть яхта, свобода. Я встречала подобных мужчин, которые.., которые не хотят ничего, кроме…

— ..красивой жизни. — Его протяжное произношение было очень техасским и очень циничным. — А я хочу. — Он замолчал. — Я, пожалуй, пойду.

Но не успел он уйти, как дверь распахнулась. Ворвался Гордон и разъяренно вытаращился на Кристофера:

— Что вы тут делаете?

— Чане помог мне уложить Стефи, — нашлась Даллас.

— Ты позволила ему подняться в свою спальню?!

— — Она позволила мне даже больше. Лицо Гордона стало пунцовым.

— Даллас даже позволила мне послушать, как она читает детям на ночь.

Гордон воззрился на Даллас:

— Ты дошла до такого отчаяния, что годится любой мужчина?

— Женщина с четырьмя детьми не может быть разборчивой, — тактично напомнил ему Кристофер. — А я люблю детей.

Но Гордон уже не слышал его, потому что вылетел за дверь.

— Гордон… — Даллас отворила дверь. Большая загорелая рука Кристофера легла на руку Даллас:

— Не бегайте за ним, Даллас. Это худшее, что вы можете сделать — если, конечно, хотите его уважения.

— Я хочу извиниться.

— Вы ничего плохого не сделали. Извиниться должен он.

Кристофер загородил дверь. Он подошел так близко к Даллас, что ей пришлось откинуть голову, дабы взглянуть в его глаза. Какие-то сантиметры разделяли их, пока он очень пристально смотрел на нее сверху. Они простояли так довольно долго.

Осторожно-осторожно, чтобы не коснуться его, она закрыла дверь.

— Вы нарочно взбесили Гордона, — мягко обвинила она Кристофера через дверь.

— Иногда я и сам не могу справиться с собой.

— Почему?

— Думаю, потому, что мне не нравится его отношение к вам — как к чему-то само собой разумеющемуся. — Кристофер толкнул дверь, снова открывая ее.

— Я думала.., может быть, вы ревнуете, — предположила она.

Кристофер мягко улыбнулся:

— Хотите, чтобы я остался?

— Нет! Не болтайте нелепостей!

— Не буду, конечно же, не буду, — согласился он. Однако от его быстрой, дразнящей улыбки она покраснела.

— Спасибо за все, что вы сделали.., и за ваши советы.., по поводу Гордона, — проговорила она слабым голосом. — Я допустила множество ошибок в отношениях с мужчинами.

— Так же, как и я — с женщинами, — признался он.

— Если вы умны, вы отойдете от меня.

— Так далеко, чтобы было трудно посторониться? — Он неуверенно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ:

— Если вы такой плохой парень, почему предупреждаете об этом? Белозубая улыбка:

— Потому что я не только плохой, но и сумасшедший.

— Не верю.

— В самом деле? — Он громко рассмеялся. Возможно, он все-таки добился кое-каких успехов. — Значит, я стал больше походить на белого рыцаря?

Ее взгляд коснулся его широких, загорелых плеч, крепкой стены его груди, его узких джинсов.

— Я бы не стала заходить так далеко. — Но она снова покраснела — как будто ей нравилось то, что она видела.

— Вы говорили об ошибках, допущенных вами в отношениях с мужчинами, — напомнил он. Кровь отхлынула от ее лица.

— Я разведена.

Он “переварил” ее признание и пожал плечами:

— Разве это — проблема?

— Для меня и моей семьи — да.

— Расслабьтесь. В моем случае развод — самое умное из всего, что я сделал, — мрачно проговорил он. — В конце концов каждый переживает нечто подобное.

Она судорожно сглотнула:

— Возможно, это просто — для тех мест, откуда вы приехали. — Память всколыхнула боль в глазах Даллас — ее привидения, как ему подумалось.

— В тех местах, откуда я приехал, это самый маленький грех. Не самый дешевый, но самый маленький, — сказал он негромко.

— Мой самым маленьким не назовешь. Надолго вы сюда?

— Зависит от разных обстоятельств, — пробурчал он.

— От каких?

Его голос был напряжен от переполнявших его эмоций:

— От вас.

Минуту она кусала губы, выцарапывая ногтем узор на дверном косяке. А потом ушла — как он вспоминал — с печальным лицом, дергающимися губами и блестящими от слез глазами.

Он был озадачен — еще сильнее, чем раньше. Казалось, чем больше он ей нравился, тем больше она его боялась.

Кристофер сжимал в руке телефон. Он был в отвратительном настроении, и у него не было сил болтать со своим агентом. Даллас не замечала его с тех пор, как он спас Стефи.

Жаркое полуденное солнце ослепляло своим блеском. Ручейки пота сбегали по спине Кристофера. Он откинулся на подушку — пониже, в тень. Голос Кэла истерично звенел в трубке. Кристофер отложил трубку, налил чашку ледяной воды и медленно осушил ее. Чего ему действительно не хватало — так это бассейна.

Когда он снова поднял телефонную трубку, Кэл орал даже громче, чем прежде.

— Ты хоть слышал, что я тебе сказал?

— Старался не слышать. Суди сам, Кэл. Я не могу вернуться. Измени для меня условия, и я появлюсь в Испании, как только они будут готовы начать съемки.

— Черт возьми, как же они могут начать съемки без твоего физического присутствия?

— Эти парни встанут на уши, если будет нужно. Запомни, Кэл.

— На карту поставлено очень много. Стефи с Патриком изящно ступала по мокрой траве к лодке. К ее черным волосам, развевающимся на ветру, очень шли голубые шорты. Она нагнулась и осторожно сорвала два тонких лютика.