— Ты слишком хорош собой, чтобы продавать то, что мне совсем не нужно.

— Да, мэм. — Если бы у Кольта была шляпа, он приподнял бы ее. — Я вообще ничего не продаю. Полиция проводит расследование. Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно ваших соседей по дому.

— Ты полицейский? Но тогда у тебя был бы значок.

Похоже, она оказалась гораздо проницательнее, чем Ньюмэн.

— Да, мэм, я не полицейский, я веду частное расследование.

— Детектив? — Голубые глаза засияли, как прозрачные лампочки. — Как Сэм Спэйд?[3]Клянусь, Хамфри Богарт был самым сексуальным мужчиной на свете. Если бы я оказалась на месте Мэри Астор, то не стала бы и задумываться из-за какой-то глупой птицы, если бы могла заполучить его.

— Нет, мэм. — Кольт на мгновение задумался, но потом догадался, что она говорила о «Мальтийском соколе». — Я больше похожу на Лорин Бэколл[4]. Неплохо они зажгли в «Большом сне».

Довольная, она громко и похотливо расхохоталась.

— Черт подери, точно. Ладно, проходи, чего топтаться на пороге.

Кольт вошел, и ему тут же пришлось начать маневрировать между мебелью и кошками. Квартира была полна и тем и другим. Столы, стулья, лампы, некоторые из них очень старинные, другие — забракованные материалы с гаражной распродажи, были в беспорядке расставлены в просторной гостиной. Полдюжины кошек всех мастей свернулись клубочком или свободно развалились где им вздумалось.

— Я собираю, — пояснила хозяйка квартиры, а затем плюхнулась на диванчик эпохи Людовика Пятнадцатого. Ее объемы заняли три четверти подушек, так что Кольт мудро выбрал жалкое кресло с выцветшим узором, изображающим войну колониальных солдат с английскими солдатами. — Я — Эстер Мэвис.

— Кольт Найтшейд. — Кольт философски отнесся к тощей серой кошке, которая растянулась у него на коленях, а другая запрыгнула на подлокотник кресла, чтобы обнюхать его волосы.

— Ну и что мы расследуем, мистер Найтшейд?

— Мы проверяем жильца, который снимал пентхаус.

— Того, что только что переехал? — Она почесала один из своих подбородков. — Я вчера видела компанию здоровенных парней, которые выносили вещи и грузили в микроавтобус.

Как и несколько других свидетелей, подумал Кольт. И никто не обратил внимания, было ли на микроавтобусе название компании, занимающейся грузоперевозками.

— А вы не обратили внимания, что это был за микроавтобус, миссис Мэвис?

— Мисс, — поправила она его. — Очень большой. И они вели себя не так, как большинство переезжающих.

— Ну?

— Они работали очень быстро. Не как люди, которым платят по часам. Ну, вы меня понимаете. И выносили несколько очень даже неплохих вещей. — Ее яркие глаза окинули комнату. — Я люблю мебель. Там был столик, который я с удовольствием прибрала бы к рукам. Не знаю, правда, куда бы я его приткнула, но я всегда нахожу место для новых вещей.

— Вы можете описать этих людей?

— Я не замечаю мужчин, если только в них нет чего-то особенного. — Она хитро подмигнула Кольту.

— А как насчет мистера Дэвиса? Вы его когда-нибудь видели?

— Не могу сказать наверняка. Я не знаю по именам большинство жильцов дома. Мы с моими кошками держимся особняком. А чем он занимался?

— Мы выясняем это.

— Избегая ненужного риска? Что ж, Боги поступил бы так же. Итак, он уехал?

— Похоже что так.

— В таком случае, полагаю, я не смогу вернуть ему его посылку.

— Посылку?

— Ее принесли вчера. Рассыльный явно ошибся. Дэвис, Мэвис… — Она покачала головой. — В наше время люди не уделяют внимания мелочам.

— Я понимаю, о чем вы. — Кольт осторожно стряхнул кошку с плеча. — А что это за посылка, мисс Мэвис?

— Завернутая посылка. — Кряхтя и отдуваясь, она с трудом поднялась с дивана. — Я оставила ее в спальне. Собиралась отдать ему сегодня. — Двигаясь с грациозностью танка, лавируя в узких проходах между мебелью, она вернулась обратно с обернутым в бумагу с печатями свертком.

— Мэм, я хотел бы забрать это с собой. Если у вас есть какие-то вопросы, вы можете позвонить капитану Бойду Флетчеру, отделение полиции Денвера.

— Мне нет дела до этого. — Она протянула Кольту сверток. — Возможно, когда вы раскроете это дело, то придете и расскажете, что к чему.

— Непременно. — Повинуясь импульсу, он достал фотографию Лиз. — Вы видели эту девушку?

Мисс Мэвис взглянула на фото, нахмурилась, а затем покачала головой:

— Нет, не припомню. У нее неприятности?

— Да, мэм.

— И это имеет отношение к пентхаусу?

— Думаю, да.

Она вернула ему фото:

— Она очень хорошенькая. Надеюсь, что вы скоро отыщете ее.

— И я тоже надеюсь.

Это не было похоже на его обычную оперативную процедуру. Кольт не мог объяснить, почему он сделал исключение, почему чувствовал, что это необходимо. Вместо того чтобы вскрыть посылку и немедленно посмотреть, что внутри, он оставил ее запечатанной и отправился в суд.

Он появился как раз вовремя, чтобы услышать выступление Алтеи. На ней был рыжеватый костюм, которому положено было выглядеть неярким и скучным. Но вместо этого невзрачный костюм производил сильный эффект в сочетании с ее густыми волосами, закрученными в высокую прическу, и ниткой жемчуга на шее.

Кольт уселся в конце зала и наблюдал, как она умело, терпеливо и разрушительно обличала защиту. Она ни разу не повысила голос, ни разу не запуталась в словах. Все, кто наблюдал за ней и слушал ее речь, включая присяжных, наверняка оценили ее сдержанный, бесстрастный профессионализм.

И так и было, размышлял Кольт, вытянув ноги и терпеливо выжидая. Наверняка никто из тех, кто наблюдал за ней сейчас, не мог и представить, что она могла пылать, как костер, в объятиях мужчины. Его объятиях.

Никто не мог представить, как эта аккуратная, сдержанная женщина выгибается и напрягается от прикосновений мужчины, его прикосновений.

Но черт его подери, если он смог бы забыть об этом.

И, глядя теперь на Алтею, полностью сосредоточенную на своей работе, он стал замечать другие мелкие подробности.

Она устала. Он понял это по ее глазам. Снова и снова в ее голосе едва заметно начинали появляться нетерпеливые нотки, когда от нее требовали повторить сказанное. Она вздрагивала, скрещивая ноги. Это было едва заметное движение, как обычно. Но за этим он чувствовал нечто большее. Это не нервозность, пришло ему в голову. Беспокойство. Она хотела, чтобы все побыстрее закончилось.