А зачем? Не все ли тебе равно?

Я повернул кран, но оттуда лишь раздалось шипение. Воду отключили. Я посмотрел на себя в зеркало. Воспаленные глаза, ввалившиеся щеки и трехдневная черная щетина.

Тот еще видок, приятель! Но для этого паршивого городишки сойдет…

Спускаясь вниз, я поймал себя на мысли, что вовсе не хочу покидать этот отель. Не слишком приятно ходить по городу, где все обходят тебя стороной. Мне совершенно не нравился этот город. А уж если говорить совсем честно, то он пугал меня до безумия.

Отдавая ключ хозяину, я спросил:

— Вы нарисуете мне план?.. Или, может, у вас есть карта города?

— Карты нет. Но вот вам план.

Он протянул мне сложенный листок бумаги. Не глядя, я сунул его в карман.

— Только у меня одна просьба. Если я не выйду из номера завтра утром, постучите мне. Хорошо? Стучите очень громко. Можете даже выломать дверь. Я заплачу.

В ответ он кивнул головой и уткнулся в газету. Я готов был поклясться, что именно ее он читал, когда я первый раз зашел в этот отель.

* * *

И снова я брел по бесконечным кривым улицам. Солнце палило так, словно задалось целью превратить этот город в груду головешек. Улицы мне показались еще грязнее, а пыль… Пыль была везде. Туфли утопали в ней, как в пышном ковре. Она хрустела на зубах, забивалась за шиворот, толстым слоем ложилась на волосы… От нее было не скрыться. Так же как и от собак. Они вели себя как настоящие хозяева города. Завидев впереди угрюмую стаю, я прижимался к выбеленным стенам домов и ждал, когда псы пройдут мимо. А они шли, как компания подвыпивших хулиганов по ночной улице.

На этот раз я довольно быстро вышел к парку. Не понадобился даже план, который нарисовал для меня хозяин. Просто я свернул на очередном перекрестке, прошел совсем уж узким и грязным переулком и увидел перед собой парк. Я чуть ли не бегом бросился вперед, чтобы поскорее укрыться в тени деревьев от палящего солнца.

По меркам этого города, в парке было людно. Тут и там я видел людей, в основном индейцев, которые сидели набольшими кампаниями на скамейках, а то и просто на траве. Они курили, жевали табак, пили пиво и разговаривали. Совсем как нормальные люди… Но при моем приближении все разговоры стихали, а взгляды становились настороженными, словно они боялись, что я наброшусь на них и начну кусать.

Чертов город!

Я прибавил шагу. Мне захотелось как можно скорее выйти на главную улицу. Неизвестно, чего от них можно ожидать. Нет, похоже, что это не я сошел с ума, а весь этот город. Вместе с собаками, домами и людьми. Коллективное умопомешательство. И что я здесь, ради всего святого, делаю?

Чертов город!

Когда я проходил мимо неработающего фонтана, от небольшой кучки старых индейцев, которые безмятежно жевали табак, подставив солнцу морщинистые лица, отделился человек и двинулся мне наперерез. Я внутренне напрягся. После всего, что со мной случилось, глупо было бы ожидать, что он хочет предложить мне пропустить с ним по стаканчику.

Наконец мы с ним остановились друг против друга. Ему можно было дать и семьдесят, и сорок лет. Седые, коротко подстриженные волосы, морщинистая шея, загорелое до черноты лицо. Но глаза ясные, а лоб чистый и гладкий, как у совсем молодого человека. Такое сочетание производило угнетающее впечатление. Словно какой-нибудь полоумный хирург сшил из двух разных людей одного. Но не слишком умело…

Я молчал и внимательно следил за его движениями, стараясь не выпускать из поля зрения его приятелей. Индеец тоже не произнес ни слова.

Я попытался обойти его и сделал шаг в сторону. Он тоже шагнул, загораживая мне дорогу. Я растерялся.

Вдруг незнакомец взял меня за руку и что-то сказал. Язык был мне совершенно незнаком. Резкие гортанные звуки, похожие на клекот хищной птицы.

— Извините, я не понимаю, — вежливо сказал я и попытался высвободить руку.

Но человек держал ее крепко.

Он опять что-то проговорил, оживленно жестикулируя свободной рукой.

— Вы говорите по-испански? — спросил я. — Я не понимаю вас. Может, кто-то из ваших друзей говорит по-испански? Или по-английски?

Незнакомец немного помолчал, потом затараторил снова. Теперь он указывал рукой в ту сторону, откуда я пришел.

По его интонации я понял, что он просит меня вернуться. Я отрицательно помотал головой.

— Мне нужно туда, — сказал я, показывая ему за спину. — Пожалуйста, отпустите меня и уйдите с дороги.

Теперь замотал головой индеец.

— Почему нет? — спросил я. — Что, дорога закрыта? Или нужно дать вам денег? Деньги нужны? — я полез в карман, достал несколько купюр помельче и помахал ими перед крючковатым носом собеседника.

Он рассмеялся, показав кривые зубы.

— Что? Не хочешь денег? Тогда пропусти меня, — я попытался его оттолкнуть. Но он снова что-то взволнованно залопотал и ухватил меня за рукав.

Кампания следила за нашим разговором, но не вмешивалась. Это меня несколько обнадежило. Я решительно вырвал руку и быстро зашагал прочь. Индеец что-то крикнул мне вслед, но я даже не обернулся.

Весь этот чертов город сошел с ума!

До конца парка я дошел уже без приключений. Несколько раз мне показалось, что кто-то окликнул меня, но поблизости никого не было, и я списал это на собственную усталость и взвинченные нервы. Жаль, что не взял с собой виски. Сейчас пара глотков не помешала бы.

А еще лучше — напиться. Напиться как следует и послать к черту этот город и старого индейца!

На главной улице людей тоже хватало. Хотя шумной и многолюдной ее назвать было нельзя. Так же как в парке, старики сидели на скамейках, установленных перед некоторыми домами, и курили. Я обратил внимание, что никого моложе сорока лет я в этом городе не видел. Ни одного ребенка. Ни одной девушки или молодого парня…

Конечно, молодежь мечтает уехать из таких городков в мегаполисы. Мечтает и уезжает. А маленькие города тихо умирают от старости. Такое встречается сплошь и рядом. Удивляться нечему. Но у меня сложилось впечатление, что в этом городке все уже рождались пожилыми… И с деревянной дешевой трубкой в пожелтевших зубах. Может, этот город уже давно умер от старости? И все, что я сейчас вижу, — всего лишь его призрак, населенный призраками?.. Я здесь чужак. Враг им. Долго ли они будут терпеть здесь мое присутствие, которое нарушает их мертвенный покой? Живой в городе призраков обречен сам стать призраком. Рано или поздно. Так или иначе…

От этих мыслей у меня, несмотря на жару, по спине побежали мурашки. Да что же происходит со мной? Откуда, из каких закоулков сознания выплывает весь этот бред?

Беги отсюда!

Улица была длинной. Я шел и шел, хотя ноги уже гудели от усталости. И каждый следующий дом был как две капли воды похож на предыдущий. Окна, напоминающие пустые глазницы, выбеленная штукатурка на стенах, как саван… И ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Если не считать мусора, который гонял ветер по узкой — с трудом разъедутся две машины — улице.