Ил. 1.17. Рекламная брошюра о порошковом шампуне Edward’s Cremex Shampoo Powder. Кон. XIX века

Преимущество сухого мытья шампунем, будь то с помощью опасной жидкости или безвредного порошка, заключалось в том, что для него не требовалась вода — ценный ресурс, которым большинство британских домов не располагало в достаточном количестве (что и говорить о горячей воде) вплоть до второй половины XX века (как, впрочем, и ванными комнатами). Поэтому, пытаясь установить частоту мытья волос, важно помнить, что эта практика сильно зависела от классовой принадлежности, культурных норм и доступа к воде. Об этом наглядно свидетельствует рекламная брошюра, сопровождавшая шампунь марки Harlene’s Cremex, продукт эдвардианской эпохи, продававшийся в саше, по шесть штук в упаковке за шиллинг. Вспениваемый с водой, Cremex, согласно рекламе, был разработан специально для домашнего использования. На иллюстрации изображены мужчина, женщина и подросток на разных этапах мытья шампунем, каждый склонился над раковиной с кранами горячей и холодной воды (ил. 1.17). Текст поясняет:

Время появления этой рекламы, в общем совпадающее с периодом широкого освещения случаев смерти, связанных с шампунем, делает акцент на безопасности и здоровье особенно актуальным. Подчеркивание легкости и блеска в качестве определяющих признаков чистых волос также свидетельствует о значительном удалении от прежних норм. Еще более показателен в отношении изменения повседневных практик предлагаемый график очищения волос с помощью Cremex: для тех, кто живет за городом, мытье с шампунем раз в неделю; для городских жителей — два раза в неделю.

Утверждениям рекламной продукции, однако, необходимо противопоставить отсутствие водопровода и канализации — условия, в которых жило, вероятно, большинство населения. В Великобритании XIX века, в период, когда возникло выражение «великий немытый» (the great unwashed) для обозначения народа, недостаток гигиены был настолько массовым, что для решения этой проблемы было создано движение общественных бань (ил. 1.18)[118]. Антисанитария, для борьбы с которой было разработано движение, была не призраком времен Диккенса, жившим в трущобах викторианской Британии, а бедой, преследовавшей общественное здравоохранение даже в XX веке. Видал Сассун, родившийся в 1928 году, посещал общественные бани раз в неделю. Позже он не без эмоций писал о своем детстве в Ист-Энде, где «не было ни ванных комнат, ни туалетов в доме — только холодная вода на крошечной кухне». Лишь в конце 1940‐х годов он переехал в дом с ванной и горячим водоснабжением[119]. Неудивительно, учитывая нехватку ресурсов и состояние жилья в большей части Европы сразу после войны, что, за исключением Америки, «потребления шампуня не было широко распространено»[120]. В 1949 году британские женщины, как сообщалось, мыли волосы «в среднем от одного раза в неделю до одного раза в две недели»[121].

На протяжении всего XX века взаимосвязи между культурными установками и материальными условиями продолжали определять различные гигиенические режимы во всем мире[122]. Однако в последние десятилетия меняющиеся стандарты чистоты и экспансия западной индустрии красоты в страны Азии и Африки означают, что проблемы будущего, вероятно, будут касаться вопросов использования ресурсов и устойчивого развития — того, откуда мы будем брать воду и энергию, — а также переработки отходов, производимых более чем семью миллиардами человек во всех частях света при мытье, кондиционировании, сушке и укладке волос.

Ил. 1.18. Публичные бани и прачечные района Сент-Джайлс и Блумсбери. В подобных зданиях представители «великого немытого» могли помыться и постирать белье. В некоторых городах Англии такие заведения функционировали вплоть до 1960‐х годов и даже дольше

Мы начали эту главу с того, как Энн Фэншоу вымачивала ящериц и мух в бутыли с оливковым маслом. Хотя наш исторический экскурс местами пролегал по незнакомым территориями, где мажут голову медвежьим жиром и ядовитыми химикатами, за явным исключением представлений о чистоте, в основном ландшафт оказался удивительно знакомым. Конечно, на поверхностном уровне моды прически претерпели кардинальные изменения в течение прошедших столетий, но основные причины и способы ухода за волосами изменились очень мало. В следующей главе мы обратимся к тем людям, которые были ответственны за эту культурную область, — слугам, цирюльникам и парикмахерам прошлого — и к тесным взаимоотношениям, развитию которых благоприятствовал процесс ухода за волосами.

Люди

Если бы мы могли воочию проследить за Сэмюэлем Пипсом (1633–1703) и его женой Элизабет 5 октября 1662 года, мы бы обнаружили их в спальне. Они ссорились. Супруги наслаждались воскресной возможностью подольше поваляться в постели, но вдруг беседа коснулась Сары, их служанки. Пипс (ил. 3.4) считал, что она ничем не хуже всех прочих слуг, что у них когда-либо были, но Элизабет хотела избавиться от нее, потому что она хотела «ту, которая могла бы хорошо убрать голову»[123]. Эта супружеская перебранка, позже вкратце изложенная Пипсом в дневнике, раскрывает простую истину о том, что исторически прически преимущественно создавались в домашних условиях. Большинство людей попросту причесывались сами или с помощью членов семьи, а те, кто стоял выше на социальной лестнице, например Сэмюэль и Элизабет Пипс, также прибегали к содействию слуг (ил. 2.1). В доме Пипса не было строгих правил насчет того, кто занимался причесыванием. Нам известно, что Элизабет с прическами помогала ее горничная, а самого Пипса причесывали и стригли то его жена, то домработницы, а также невестка Элизабет и ее брат[124]. Такое непостоянство весьма характерно для ухода за волосами, поскольку он представляет собой деятельность, которая может быть наделена различными уровнями эмоциональной значимости: она может осуществляться как в рамках договорных, профессиональных отношений, так и как часть взаимодействия равных по статусу людей.