Мои глаза расширились, теперь от страха:

— Он обещал какой-то экстрим! Чего мне ждать?

— Чего угодно, — он пожал плечами. — Не удивлюсь, если сегодня будут какие-нибудь аттракционы или даже гонки на мотоциклах.

— Гонки?! — мне становилось все страшнее.

— Гонки, — беспощадно подтвердил Андрей. — Расслабься, Ань, это же Костя. С ним бывает немного жутковато, но точно не скучно.

И, наблюдая за моим лицом, он громко рассмеялся. Я прищурилась:

— А может, вы говорите это специально, чтобы я отказалась от свидания?

— Ты не можешь отказаться. Ты уже пообещала. Да брось, Ань, Костя совершенно точно обеспечит тебе веселье по полной программе. И у тебя нет выбора, кроме как расслабиться и получать удовольствие.

Мне его ирония не пришлась по душе:

— А не боитесь, что свидание с ним мне очень понравится?

— Зачем бояться, если я уверен в том, что Костя тебя равнодушной не оставит? Я не трачу нервы на то, что не в силах изменить. Иди и оторвись, как следует.

Я вышла из кабинета и долгое время пребывала в оцепенении. Почему-то было очень неприятно осознавать, что Андрей не испытывает ревности. Он ведь вызвал во мне симпатию, я как дура весь день пребывала в романтическом тумане, а ему и дела нет, что я встречаюсь с другим? А если наш вечер окончится тоже поцелуем, его это не тревожит?

И, разозлившись на Андрея, я каким-то странным образом обрадовалась появлению Константина Сергеевича. Он вошел в приемную ровно в шесть, одетый в тонкий свитер и джинсы, а не деловой костюм. Вот, он в джинсах, а я нет! Ну и отлично, могу и в юбке станцевать на барной стойке. Мне же босс приказал отрываться! А я, как видите, очень послушная.

— Едем? — спросила я первой. — Я готова. Сейчас только с шефом попрощаюсь.

— Едем, Анют, — и крикнул громко. — Андрей, мы ушли! — затем снова мне: — Все, попрощалась.

Усмехнувшись, я последовала за ним. Уже в лифте одолело любопытство, но я не осмелилась спрашивать. К счастью, Константин Сергеевич заговорил сам. Но не совсем о том, что я хотела бы с ним обсуждать:

— Как вчера с Андреем прошло?

Я решила быть полностью искренней:

— Очень хорошо. Скажу сразу, что мне понравилось наше с ним свидание.

— Не удивлен, — он смотрел вперед, а не на меня. — Андрей умеет быть обескураживающе внимательным. А еще он всегда очень грамотно выстраивает планы, и потому они всегда срабатывают. Не смущайся из-за того, что он до тебя достучался. Я бы не поверил, если бы ты ответила иначе.

Я обдумывала его слова, пока мы выходили из здания и шли к парковке. Но посчитала себя обязанной сказать:

— Рада, что вы относитесь к этому спокойно. Мне не хотелось бы извиняться за то, что произошло.

— И не надо, Анют! — он повернулся, вынуждая и меня остановиться. — Вообще ни за что не извиняйся, если это доставило тебе удовольствие. Жизнь слишком коротка, чтобы сожалеть о ярких моментах. Но я надеюсь, что от меня ты не ждешь повторения вчерашнего?

— Не жду, — я улыбнулась. — Уже знаю, что вы совершенно разные.

Он смотрел хитро:

— Есть какие-то предположения? Что именно сегодня случится?

— Ну, — я задумалась. — Наверное, первым делом вы попросите называть вас на ты и по имени.

— Верно, прошу. Но называй, как хочешь. Можешь добавлять еще и «ваше высочество» — с ума сойти, как меня заводит этот официоз! У меня мурашки по спине бегут от каждого твоего «Сергеевича».

— Что-то я теперь и растерялась, как лучше называть…

— Определишься со временем. А что будет дальше?

— Не знаю… Вы потащите меня на аттракционы или какие-нибудь гонки на мотоциклах?

— О, — он опешил. — Ты изучила меня настолько хорошо?! Или умеешь читать мысли?

Я рассмеялась:

— Нет. Озвучила версию Андрея!

Константин Сергеевич тяжело выдохнул, а улыбка его потеряла ощущение веселья. Да он почти насупился, как ребенок!

— Теперь все ясно. Андрей играет нечестно. Он решил перекрыть мне все возможности тебя впечатлить.

— Что, он угадал? — я не могла поверить.

— Совсем не угадал… Анют, а как ты относишься к аттракционам? И сегодня за городом проводят гонки…

Рассмеялась. К подобным развлечениям я не особенно тянулась. Это вообще казалось чем-то детским. Но вышло так, что я была предупреждена заранее, потому сейчас даже не смогла изобразить должного удивления. Да уж, Андрей действительно просчитывает мелкие детали — ничем не показал своего отношения, а просто испортил свидание другу. И именно эта мысль заставила меня сказать:

— С детства на них не бывала! Может, пора вспомнить?

Оказалось, что настроение у Константина Сергеевича падать и не собиралось:

— Молоток, Анют! Сегодня будет только драйв. Начнем с низкого старта — аттракционы, раз уж ты сама на них настаиваешь!

А почему бы и нет? Расслабиться и получать удовольствие! Особенно когда рядом очаровательный, харизматичный, неугомонный взрослый ребенок.

Но вот в самом парке развлечений я мигом растеряла весь пыл. Почему-то в голову не пришло очевидное: кататься мы будем не на детских карусельках, а вон на той страшенной штуковине, от которой раздаются крики ужаса. Я тоже вскрикнула, когда штуковина сделала разворот на триста шестьдесят градусов, притом зависнув в воздухе в самой опасной точке. Крики на эту секунду смолкли, а потом раздались с новой силой. У меня же сердце рухнуло в пятки.

— Константин Сергеевич, — я не постеснялась, что мой голос звучит очень жалобно. — Я немножко… это… высоты боюсь… особенно такой…

Но он схватил меня за руку и тащил вперед:

— Спокойствие, Анют! Такой высоты все боятся, даже я! Но ведь в этом и есть смысл — почувствовать себя живым можно только в полете!

— Я… не особенно хочу почувствовать… может… — попыталась потянуть его в сторону детской карусели.

Но пленитель был жесток и неумолим:

— Зажмуришься и прижмешься ко мне! В этом и есть план!

— Должна заметить, что ваши планы не так тонко выстроены, как у вашего друга…

На это он не отреагировал. Я заторможенно наблюдала, как люди выходят оттуда — кто-то смеется, кто-то бледен, как мел. Могу с точностью сказать, в чьем лагере окажусь я. Если доживу до конца, конечно.

Меня пристегнули ремнями — я уже в этот момент зажмурилась. И, когда Константин Сергеевич подхватил меня за руку, даже не думала вырывать. Но не выдержала и распахнула глаза, когда большая лодка поплыла вверх. Сначала медленно и плавно — туда и обратно. Но уже следующий подъем оказался выше. Я, недолго думая, вцепилась в руку попутчика сильнее. Наверное, так сжала пальцы, что ему стало больно. Пусть считает меня трусихой, плевать. Однако он только рассмеялся: