к какому именно празднику наградили. Тогда отца еще ценили и уважали…

Максим перевернул фотографию и обнаружил, к своему удивлению, приклеенный пластырем старый косяк.

Надо же! Сколько ж он, бедолага, всеми забытый, тут прятался: сначала от мамы, а потом от того же времени?

Но находка – к месту, пожалуй. Еще одна память о бурной юности, когда о здоровье совершенно не волнуешься и все кажется тебе по плечу. Не то что в последние годы…

Максим вышел на балкон и закурил, разглядывая двор внизу. Припаркованная «альфа ромео» разделила судьбу других здешних машин – ее не наблюдалось. Ветер с шуршанием гонял желтые листья, закручивал в дальнем углу в слабенький смерчик. А потом шуршание заглушили уже знакомые детские и пенсионерские голоса. То ли очередная атака горного воздуха, то ли просто вштырило от старого косяка.

Докурив, Максим вернулся в квартиру, тщательно заперев балконную дверь. Больше тут делать было нечего. Второе свидание с прошлым состоялось. Но теперь появились планы на следующие встречи, которые не стоило откладывать на завтра. Еще неизвестно, как все завтра, когда «бэдламовцы» наконец прилетят, повернется.

А тете Зине можно будет просто позвонить. Она, конечно, обидится, что не заглянул в гости, но от этих упреков мы запросто отбрешемся. И не с такими проблемами справлялись…

Проходя по прихожей, он снова заглянул в зеркало.

Теперь там не было юной парочки, на Максима сумрачно смотрел он сам, Француз нынешний, порождение столичной музыкальной тусовки, великий мастер светового оформления популярных концертных программ. 

* * *

Его снова ждало море.

Но на сей раз Максим проехал в сторону ажурного моста дальше по набережной, туда, где в былые времена располагалась база серферов – выкрашенный шаровой краской металлический ангар размером в три стандартных советских гаража конструкции Ижорского завода. Здесь немало проведено было счастливых часов, заполненных подготовкой к очередной схватке с волной и разговорами на специфические спортивные темы. Здесь начинающих учили, как отличать хвост от носа и как чайнику не попасть в бочку. Здесь оценили его Сюзи…

Максим остановил машину и выбрался наружу.

Удивительно, но ангар сохранился до сих пор. Не укатали сивку крутые горки социально-экономических перемен. Наверное, кто-то из нынешних отцов города раскатывал в юности на доске по волнам и теперь вел стойкую успешную оборону родной базы от атак южноморских акул капитализма.

Впрочем, ангар за минувшие годы все-таки изменился: вместо шаровой краски его сверху донизу украшали разноцветные граффити в современном угловатом стиле. Сплошняком виндсерферы на досках. Небось, считается теперь украшением набережной и музейным экземпляром.

Одна из нарисованных человеческих морд показалась ему похожей на Французовскую.

Он пригляделся.

И в самом деле! Помнят, собаки!.. По крайней мере, тот, кто художничал, точно не забыл…

Максим спустился к ангару.

У левой стены его стояло несколько досок, изрядно потрепанных в битвах с дробильнями. Значит, кто-то возле базы должен быть. Без присмотра бы не бросили. Доска – главная женщина в серферской жизни.

И в самом деле, левее ангара, в нескольких десятках метров горел костерок, возле которого околачивалась небольшая компания.

Максим резко сменил курс и отправился туда.

У костра сидели на гальке люди самого разного возраста. Было тут несколько старых серферов, седых и крепко потасканных жизнью. Лица их казались знакомыми, но имен память, естественно, не подсказала. Однако связь поколений, несомненно, существовала, поскольку среди стариков обнаружился самый настоящий подросток. Патлатый и тощеватый. На нем была майка итальянского футбольного клуба «Ювентус», сквозь которую выпирали угловатые ключицы. На спине красовалась надпись «Дель Пьеро».

Все пили пиво из стеклянных бутылок с совершенно незнакомыми этикетками. Наверное, из местной пивоварни.

Когда Максим приблизился к компании, никто не сказал ни «здрасте», ни «прощай». Но в глазах у большинства мелькнуло узнавание.

И он по-доброму усмехнулся им в ответ, тем самым как бы отвечая на десятки вопросов, которые в такой ситуации никогда не задают и на которые никогда не отвечают вслух. Говорить присутствующим с гостем совершенно не о чем, но это со старыми друзьями, к счастью, и необязательно. Этим, собственно, старые друзья в первую очередь и отличаются от новых.

Немой диалог продолжался некоторое время.

Потом один из стариков с вислыми усами а-ля Владимир Мулявин и намечавшейся лысиной, имени которого Максим так и не вспомнил, достал из кармана пачку сигарет и протянул гостю.

Максим благодарно кивнул и выцыганил сигаретку. Прикурил от зажигалки и протянул огонек «Мулявину». Тот тоже кивнул, затянулся и сказал негромко:

– Тут у тебя, Француз, целый фан-клуб вырос, понял! Вот сидит Дель Пьеро, – он кивнул на подростка, – ты для него как Уэйн Гретцки. Все умоляет позволить на твоей Сюзи прокатиться. Я не даю, ясное дело. Доска – как верная подруга, я так считаю. Любимого из армии ждать должна. У Курта хранится Сюзи твоя, – ответил он на не заданный еще вопрос.

Дель Пьеро также закивал, подтверждая слова старшего товарища.

Максим усмехнулся.

Судя по всему, парень держится с опытными серферами совершенно на равных. Наверное, имеет право, раз позволяют. Обычно у них особо не забалуешь!

Излишнего почтения к старшим подросток и в самом деле не испытывал, потому что тут же обратился к гостю как к давнему приятелю.

– Слушай… Ты ведь в Москве живешь, да? Ты Мэнсона видел?

Да, зубастая пошла молодежь. С подобными орлами на старом авторитете далеко не уедешь. Тормознут и из седла выкинут…

– Как тебя.

– А правда, что он – мертвец?

– Правда, – сказал Максим, сохраняя полную серьезность.

– Молодец он… – В голосе Дель Пьеро прозвучало откровенное и неприкрытое уважение. – Да?

– Молодец, – согласился Максим.

Он посмотрел на море. Море выглядело совершенно безмятежным – ни ветерка, совсем иное, чем днем.

Но обещанный метеорологами ураган так и не разразился. Все-таки натуральные перестраховщики, в рот им компот!

Усатый «Мулявин» проследил за его взглядом.

– Мертвый штиль по вечерам четвертый день, – задумчиво сказал он. – Наверняка скоро придет шторм.

Максим пропустил его слова мимо ушей.

Он приехал сюда вовсе не для разговоров о предстоящем шторме.

– Слушай! Ты сказал, Сюзи у Курта… А где сам Курт?

– Курт? На маяке, – сказал «Мулявин», и в голосе его прозвучало неприкрытое осуждение.

– Надо бы повидать старого приятеля.

– Повидай. Только не удивляйся!

Максим не стал спрашивать, почему.

Скоро все равно станет понятно – на машине до маяка рукой подать.

А усатый предпочел обойтись без объяснений. И даже покачал головой, останавливая шустрого Дель Пьеро, которому явно захотелось что-то добавить. Однако перечить старику мелкий не решился. 

* * *

Маяк, судя по всему, за минувшие