— Пожалей мою бедную собачку, милая. В ее возрасте трудно так долго носиться.

Агата подбежала, запыхавшаяся и довольная, а Селена плюхнулась на пузо и положила морду на передние лапы, не выпуская из пасти обслюнявленную и измочаленную, но все еще чем-то дорогую ей палку.

Агата посмотрела на свои руки и сморщила носик:

— Кажется, мне понадобятся новые перчатки.

— Завтра же поедем в магазин и выберем самые лучшие, — быстро произнес Роберт, предугадывая слова, которые могли бы последовать за этим намеком.

— О, там сейчас интересно. В этом сезоне появились перчатки необычного фасона: с шнуровкой на поперечном разрезе и жемчужными пуговицами, — заметила Кэрри, вытаскивая свою руку из-под локтя Роберта и демонстрируя ее Агате, — но я предпочитаю ровную мягкую кожу без лишней отделки.

Роберту внезапно захотелось немедленно стянуть, с нее эту строгую перчатку и полюбоваться на тонкую кисть, и он дал себе слово постараться в ближайшие дни напроситься к Джайлзам на чай. Сколь ни ужасен фарфор в их доме, но если разливать в него ароматный напиток станет сама Кэрри, удовольствие от созерцания церемонии будет незабываемым.

Агата кивнула и согласилась, что новые, дорогие, красивые и стильные перчатки наверняка окажутся лучше тех добротных, скучных и унылых, какие могут храниться у столь равнодушной к нарядам особы, как Кэролайн Джайлз.

Роберт немного разбирался в женских нарядах, одна модистка, с которой он часто общался по вечерам в юности, неоднократно рассказывала ему, на что именно надо обращать внимание, чтобы определить уровень достатка.

Платье Кэролайн Джайлз, в котором она смотрелась как минимум герцогиней, было скроено строго по ее фигуре, детали корсета скреплялись подвижными соединениями, что давало свободу движения, а скромные пуговицы, которых насчитывалось не более двух десятков, покрывала мозаика из разноцветных минералов, складывающаяся в вензель. К этому прилагались великолепная осанка и природная грация, врожденное достоинство и внутренняя уверенность. Словом, Роберт мог бы посоветовать мачехе, завзятой моднице Лоре Вуд, на балу держаться от Кэрри подальше, чтобы не прозябать в тени.

Агате же подобные неприятности не грозили: девочка была еще столь свежа и непосредственна, что ничуть не сомневалась в своей привлекательности, обеспеченной, по ее мнению, стоимостью украшений и оригинальностью нарядов.

Все эти мысли пронеслись у Роберта в голове, пока девушки увлеченно планировали поездку в магазин. И как-то так вышло, что на следующий день уже был намечен поход по четырем лавкам и посещение одного крупного заведения, а Роберт и Агата Вуд оказались приглашены в особняк Джайлзов отметить, без сомнения, удачные покупки чаем с самодельным кексом. Именно его изготовлением Кэрри и собиралась заняться нынешним вечером.

— Замечательно! — Агата захлопала в ладоши, но вдруг испуганно взвизгнула и отпрыгнула в сторону.

Белоснежная кошка с голубым ошейником заметалась у них под ногами, а Селена, возмущенная появлением нахалки, лязгая вполне еще крепкими зубами, попыталась ухватить ее за хвост.

Кошка ухитрилась увернуться и выскочить из плена пышных девичьих юбок в кружевах и оборках.

Очутившись на просторе, бедняга бросилась к ближайшему дереву, молодому дубу не выше пяти ярдов, и взлетела на одну из верхних веток.

Селена с презрением толкнула лапами тонкий ствол, заставив верхушку качаться, и фыркнула.

Кэрри подозвала собаку к себе и успокоительно потрепала по мягким ушам.

Роберт тоже погладил Селену и заметил вслух, что поведение кошки — неслыханная наглость, но, к счастью, справедливость уже восторжествовала и можно с чистой совестью идти домой.

— А как же кошечка? — вдруг спросила Агата. — Мы ее так и оставим болтаться на вершине дерева?

— Уйдем — сама спрыгнет, — пожал было плечами Роберт, но на всякий случай посмотрел на Кэрри, чтобы узнать и ее мнение.

Кэролайн Джайлз стояла с каменным лицом и продолжала чесать Селену за ушами. И хотя она старалась делать это непринужденно, по настороженному выражению морды собаки можно было догадаться, что терпит подобное обращение она лишь потому, что хочет поддержать хозяйку.

— Да это же кошка, ничего с ней не случится, — пробормотал он чуть слышно.

Рассерженная Агата топнула ножкой:

— Сними несчастное животное!

— Но до нее невозможно дотянуться!

Роберт вновь посмотрел на Кэрри в поисках поддержки, но та по-прежнему молчала и лишь нервно теребила собаку.

— Залезь на дерево! — настаивала Агата.

— Оно сломается подо мной!

— Тогда наклони его!

— Сломается! Агата, прошу тебя, давай уйдем, а кошка, убедившись, что ей ничего больше не угрожает, спокойно покинет дерево и отправится по своим делам.

— Она же испугана! Смотри как дрожит! Бедняжка будет сидеть здесь до темноты, а потом… Прыгнет и переломает себе все лапы! Как ты можешь быть таким бесчувственным!

Роберт подошел к дереву: кошка не казалась испуганной, напротив, она смотрела на него столь же внимательно и выжидающе, как и Кэрри, словно от принятого им решения зависело что-то очень важное.

— Это глупо, — тихо сказал сам себе Роберт. — Я грохнусь либо в самом начале и всех насмешу, либо уже на вершине — и тогда переломы и вывихи обеспечены. Начинаются обычные причуды. Сначала сними кошку, которая в этом не нуждается, потом нырни в пруд за перчаткой, только что туда намеренно брошенной, а потом…

До каких вершин могут дойти женские капризы, он придумать не успел. Агата крикнула: «Чего ты тянешь? Полезай на дерево!» — и он наконец-то решился: подмигнул кошке и не спеша вернулся к девушкам:

— Она отказывается от моей помощи под тем предлогом, что у меня слишком грязные руки.

Мягкое вечернее солнце просвечивало сквозь золотистую листву, напоминая, что впереди будет еще несколько приятных для прогулок дней.

Агата визжала, верещала и злилась, но Роберт уже не обращал на нее внимания, потому что Кэрри, одарив юношу загадочной и бесподобной улыбкой, сама взяла его под локоть и продолжила так некстати прерванную беседу.

* * *

Знакомство с домом Джайлзов набирало силу, и к концу следующей недели Роберт уже был там «своим» человеком, для которого слово «зайти» не означало «нанести визит».

Он познакомился с тетушкой Жанет, милейшей дамой, к которой и Артур, и Кэрри испытывали нежные чувства: любовь пополам с благодарностью. Именно эта женщина, очаровательная в своей ненавязчивой болтливости, и поведала ему о некоторых обстоятельствах, сопровождающих выход в свет Кэролайн.

Мистер и миссис Джайлз обожали дочь, посему и пытались отдалить начало ее взрослой жизни, не без основания опасаясь, что желающие сократить и без того короткий срок беззаботных незамужних лет красавицы Кэрри найдутся быстро.