— Разумеется, но спектрограф не волшебная палочка. Ты должен знать, что в природе цемент не встречается. Это искусственный материал, получаемый при нагревании смеси, в основном состоящей из глины и извести. Технологически этот процесс везде один и тот же. Поэтому определить, где произведен цемент, невозможно.

— Если он наступил ей на руку, значит, должны были остаться следы?

— Я тебя обожаю, — сказала она. — У нее сломан мизинец. Практически раздавлен.

— Отлично. Я поговорю с судебным медиком.

— Он прислал мне фотографии и рентгеновские снимки. У него сейчас восемь вскрытий, и он уже с ними запаздывает, так что он попросил, чтобы я сама тебе все объяснила.

Мартен уважительно улыбнулся. Ну сильна! Добиться такой уступки от типа, славившегося воинственностью, сравнимой разве что с несговорчивостью шефа всей службы судебной медицины!

Она достала из ящика стола папку и открыла ее.

Раненую руку сфотографировали со вспышкой в разных ракурсах. Затем палец вскрыли и сфотографировали с увеличением места перелома второй фаланги.

Мартен не стал слишком пристально вглядываться в снимки. Гораздо больше его интересовали выводы судмедэксперта Буасье и самой Билье.

Она указала ему на линию перелома:

— Вот, смотри. По краю кость почти раздавлена. Буасье подобрал кость сопоставимого размера и попытался разными способами ее раздавить. Перепробовал множество видов подошв. Это ничего не дало. Тогда его осенило. Он взял молоток и стукнул по краю кости. Получилась почти в точности та же картина.

Мартен решил воздержаться от вопроса, где медик нашел обломок кости.

— Неужели ты думаешь, что он разбил ей палец молотком?

И прикусил язык. Разумеется, нет. Как же он забыл про песок и цемент!

— Понял. На убийце были ботинки со стальными каблуками, — снова заговорил он. — Или, по крайней мере, частично стальными. Так?

Билье улыбнулась:

— Это еще не все. Я тоже провела кое-какие тесты. Фабьен раздобыл пресс с регулятором силы давления и провел серию испытаний. Результат здесь, вот на этом снимке. Давление примерно соответствует весу в восемьдесят три килограмма, плюс-минус один процент. Так что твой убийца в одежде и ботинках со стальными каблуками весит от восьмидесяти двух до восьмидесяти четырех килограммов.

Мартен кивнул. Отличная работа. Только вот что это дает? Он называл подобные улики запоздалыми. Ими можно было воспользоваться, только если в деле уже имелся подозреваемый. Или если подозреваемых было несколько…

Билье прочла на его лице разочарование.

— Ну, извини, что не смогла преподнести тебе жирный и четкий отпечаток пальца, зарегистрированный в картотеке, — сухо произнесла она.

— Прости, — ответил он. — Вы молодцы. Хорошо поработали.

— А кто тебе сказал, что мы уже закончили?

Мартен еле сдержал вздох. Накануне вечером, засыпая, он дал себе слово, что больше не будет вздыхать. Ну, или постарается делать это как можно реже.

— Стрела.

Мартен качнул головой.

— Болт, — поправил он ее. — Правильно это называется «болт».

Она улыбнулась:

— Вот именно. Болт самодельный. И на нем нет ни одного отпечатка. Ни малейших следов органических тканей, если не считать тканей жертвы.

Она протянула руку за коробкой, в которой лежали детали метательного снаряда. Наконечник, трубка и кусочки пластика, служившие опереньем.

— Наконечник, скорее всего, сделан из обломка старой свинцовой водосточной трубы. Преступник нагрел металл, придал ему нужную форму и отшлифовал наждаком. Мы нашли в его составе частицы краски. Откуда труба, сказать, конечно, нельзя — слишком она старая. Теперь трубка. Она — из алюминия. От какого-то приспособления, возможно, кухонного, точно не знаю. Правда, анализ показал наличие в металле повышенного содержания примесей, из чего следует, что выплавлен он был не во Франции и даже не в Европе и не в Северной Америке, где действуют строгие стандарты. А вот оперение преподнесло нам кое-какие сюрпризы.

Она достала один пластиковый язычок и согнула его пальцами. На одном из концов язычка все еще виднелись следы клея.

— Клей самый обыкновенный, здесь для нас нет ничего интересного. А вот на это посмотри внимательней. Материал тонкий, но не слишком, зато гибкий и прочный. Растягивается в длину почти втрое и не рвется, а отпустишь — сейчас же принимает первоначальную форму. Обрати внимание на цвет. Ни о чем тебе не говорит?

Кусочки пластика были бледно-голубого, почти белого цвета.

Его замешательство вызвало у нее очередную улыбку.

— Это специальным образом обработанная резина, используемая при строительстве бассейнов.

Мартен поднял брови.

— Ее укладывают на дно бассейнов. Сверхпрочный и непромокаемый материал. И очень современный. Им выстилают всю чашу бассейна и закрепляют на бортиках. Благодаря его изобретению сооружение и содержание бассейнов стало намного дешевле. Но на улице такой материал не валяется. Твой убийца явно использовал какие-то обрезки.

Свинцовая водосточная труба, песок, цемент, особая резина… Мартен улыбнулся. Это уже на что-то похоже.

Мириам молча на чем свет кляла последнего клиента. Из-за него она опаздывала на свидание со своим женихом Реми. Место встречи выбрал он. Знаменитый модный ресторан, расположенный на улице Фобур-Сент-Оноре. Мириам ненавидела подобные заведения, но с пониманием отнеслась к выбору Реми. По всей видимости, он искренне хотел доставить ей удовольствие, просто пока не разобрался в ее вкусах.

Она припарковалась на переходе, добежала до входа и целых пять минут ждала, пока не появился служащий ресторана, отогнавший ее «мини-купер». И сто раз пожалела, что не оставила машину на стоянке на Вандомской площади.

Она спросила у женщины-метрдотеля, где столик месье Ренье, и перед ней возникла молоденькая официантка в низко сидящих джинсах, открывавших сантиметров двадцать загорелого живота, и расслабленной плавной походкой повела ее через лабиринт утопавших в полумраке комнаток, тесно заставленных столами, стульями, диванами и разнокалиберными креслами, многие из которых были заняты.

Между столиками безостановочно сновали официанты и посетители, средний возраст которых не превышал тридцати лет, хотя кое-где взгляд натыкался на седеющую голову или лицо с явными следами недавней подтяжки. Ей показалось, что она узнала двух известных актрис, чьи имена выпали у нее из памяти, и одного сидевшего с победным видом телеведущего.

Девушка довела ее до небольшого внутреннего дворика, где под темными зонтами стояли столики, и исчезла так же быстро и безмолвно, как появилась.

Реми сидел спиной к ней, в три четверти оборота, склонившись над своим наладонником и привычными движениями порхая пальцами по клавишам. Мириам не спешила объявлять о своем приходе и какое-то время просто смотрела на него, охваченная предвкушением удовольствия. Он был красив как бог, а главное, сам об этом, судя по всему, даже не подозревал. Ей захотелось сейчас же, сию же минуту, схватить его за руку и увести домой — к себе или к нему. Или в первый попавшийся отель. Может, в этом странноватом местечке и номера сдают? И тут же, без перехода, предчувствие наслаждения сменилось в ней сознанием вины. Она ощущала себя виноватой за то, что вчера переспала с бывшим мужем. А еще — за то, что первой устроила свою жизнь, тогда как Мартен по-прежнему оставался один и, по всей видимости, так и не сумел ни с кем завязать прочных отношений, хотя расстались они уже два с половиной года назад.