Я разлепила один глаз и навела его на папку, изо всех сил пытаясь изобразить косой взгляд, но ничего не получалось: слишком ныло все лицо.

– Жуть как смешно, старичок. Не заставляй меня встать и стукнуть тебя по-приятельски. И без того тошнит. Дождись, когда меня ноги снова держать станут, – бормотала я, а Гэвин тем временем, барахтаясь и брыкаясь, перебирался через меня, чтобы соскочить с кровати.

Через всю комнату он бросился к отцу, обхватил его ноги, с маху ткнувшись головой в «семейное достояние».

– Едрена-мать! Гэвин, поосторожней бы надо, приятель, – ойкнул отец, подхватывая внука.

– Папа, мы пойдем в едрен-парк?

Отдаю должное отцу: он никогда не смеялся над такой… чепухой. Даже не знаю, какой дьявол помогал ему хранить сдержанность. Если только Гэвин не отпускал такую хр… чепуховину на людях и не вгонял меня в краску, я с трудом сдерживала смех.

– Гэвин, ты помнишь, что мы вчера вечером говорили с тобой про взрослые слова? Так вот, «едрена» – одно из таких взрослых слов. Тебе его говорить нельзя, – строго выговорил отец, глядя Гэвину в глаза.

– А когда я стану больсым?

– Да, когда повзрослеешь, ты сможешь его говорррить, – подтвердил отец.

Гэвина, похоже, ответ удовлетворил, и он напрочь забыл про едрен-парк. Папка опустил его на пол, и тот, выбежав в дверь, понесся по коридору к себе в комнату.

– Спасибо, что посидел с ним вчера после того, как Лиз к Джиму уехала, – сказала я и, подтянувшись, села, опершись о спинку кровати.

– Да ладно.

Отец стоял молча, пристально глядя на меня и потягивая горячий кофе. Он нутром чувствовал: что-то случилось. Мне нравилось время от времени выпивать рюмку-другую, но чтоб напиваться в хлам, как вчера ночью, да еще и на работе… Тут, значит, дело серьезное. Слава Богу, Лиз оставалась со мной в баре всю ночь и следила, чтоб я больше не била стаканы или меня не вырвало на кого-нибудь.

Даже и не знаю, как изобразить то, что случилось прошлой ночью. Или, точнее, кто случился прошлой ночью. Только лицо его увидела, меня пронзило. Я сразу все поняла. Такие глаза разве забудешь? Не говоря о том, что я, было дело, грезила этими голубыми глазами и помнила его лицо до мельчайших морщинок, сколько бы времени ни прошло. Да я в эти самые глаза вот уже четыре года, как каждый день смотрю!

Зашибись!

Вполне уверена, что и идиотский сладкий сон, что мне утром привиделся, это тоже о нем.

Твою ж мать!

А этот голос? Тот самый густой хрипловатый тембр, произнесший пять лет назад в той темной спальне слова: «Какая же ты красивая!» Он все время звучал в моей памяти, стоило только глаза закрыть. Грохнув полный поднос стаканов, я плюхнулась за стойку бара и бросила панический взгляд в другой его конец, где сидела Лиз. Та не раздумывая кинулась ко мне узнать, что стряслось. Мои безумные причитания: «О, БОЖЕ МОЙ, О, БОЖЕ МОЙ, О, БОЖЕ МОЙ, ЭТО ОН, ЛИЗ, ЭТО ОН, И ОН ТУТ, И ОН МЕНЯ ВИДЕЛ, И, О, БОЖЕ МОЙ, Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ!» – будто подстегнули ее. Лиз вытянула голову, чтобы его получше разглядеть. Всего несколько секунд – и она нырнула обратно ко мне в укрытие, взвизгнула, хлопнула в ладоши и подтвердила: он.

Отец стоял в дверях, притоптывая ногой, ожидая, когда я продолжу. Мне нужно было побольше времени, чтобы обдумать, что дальше делать, но от отца я никогда ничего не таила. Театрально вздохнув, заломив одну руку ко лбу, я выпалила:

– Вчера вечером в бар пришел он.

Отец несколько секунд вопрошающе смотрел на меня, потом до него дошла суть моего сообщения, глаза его расширились, рот приоткрылся. Он в точности понял, кого я имею в виду. В моей жизни была всего хилая горсточка мужчин, и мы с отцом знали: если бы я их имела в виду, то назвала бы по имени. Но был единственный, кого мы несколько последних лет именовали не иначе как «он»…

А-а-а-а! Я ж до сих пор не знаю, как его, черт подери, зовут!

– Имя-то его хоть узнала на сей раз? – язвительно спросил отец, фактически читая мои мысли.

Я покачала головой и бессильно уронила ее в ладони.

Отец вдохнул.

– Так вот, если он придет в бар и тебе понадобится убить его, дай знать. Я смогу обстряпать все как несчастный случай.

На моего папку можно положиться! Если вы враг Джорджа Моргана и вы его видите перед собой, то уже слишком поздно: он вас уже убил, просто вы этого еще не поняли.

* * *

После душа и двух чашек кофе я почти почувствовала себя человеком. Пока Гэвин одевался, я проверила голосовую почту: сообщение от Лиз. Она попросила меня, как только проснусь, подъехать к дому, где располагалась булочная «Андреаз». Хочет, чтобы я взглянула на место еще до того, как успею дурочку свалять из-за «бомбы», которую она подбросила мне прошлым вечером в машине. Лиз слишком хорошо меня знала! Стоит мне опомниться, как я заявлю, что ни под каким видом не позволю ей купить мне какой-то сексуально озабоченный бизнес. Умом тронулась?! Заставлять меня встречаться с ней в магазине – это подлянка, я так считаю. Хотя Лиз хитра, отдаю ей должное. Эта прощелыга знает, как отвлечь меня от другой моей «ситуации».

Сколько себя помню, Батлер был маленьким университетским городком с центральной площадью, где приютились все частные магазинчики и лавочки. Булочная «Андреаз» располагалась на самом оживленном перекрестке. Пришлось унимать дрожь в пальцах, пока я пристегивала Гэвина к его сиденью в машине и ехала к центру города. Никаких надежд с этим делом я пока не связывала. Слишком о многом еще предстояло подумать, слишком многое рассчитать. Сколько мне придется платить Лиз за аренду? Что будет с медицинской страховкой для меня и Гэвина? Будем ли мы с Лиз партнерами по общему делу или это будут два отдельных бизнеса на паях, но в одном здании? Сможет ли наша дружба выдержать нечто подобное? Не придется ли Гэвину отказаться от колледжа и провести жизнь мужиком-проституткой, просто чтобы свести концы с концами, потому как я все до гроша вбухаю в прущий напролом бизнес?

Блин, есть от чего запаниковать!

– Мы к дому тети Уис едем? – донесся с заднего сиденья голос Гэвина, разглядывавшего в окошко мелькавшие мимо машины и дома.

Я глянула на свое сокровище в зеркальце и напомнила себе: что бы я ни делала, все это – ради моего мальчика. Он заслуживает самой лучшей жизни, и я настроилась ее ему дать.

– Нет, заинька, мы не к ней домой едем. Но мы ее увидим, – сообщила я сыну, паркуясь перед тем самым зданием.

С минуту я сидела в машине, разглядывая «наш» дом. Стоял он прямо на углу, витрины занимали весь фронтон и огибали магазин, охватывая целиком и другую стену. Идеальный угловой магазин, где у нас у каждой могла быть своя витрина с выставленным товаром. Булочную «Андреаз» недавно перекрасили в ярко-белый цвет, под витринами установили новые ящики для цветов, из которых так и лезли разноцветные головки маргариток. Выглядело очень свежо и красиво.