…Он стоял, прислушиваясь к грохоту отбывающих и прибывающих поездов, перевозивших всех, кроме того, кому нужно было уехать больше всех на свете, – кроме него самого.

Когда однажды после отъезда Андрея Рашид застал Лейлу в слезах, он понял, что она плачет по Андрею и любит его. Ее горе так тронуло Рашида, что в этих катящихся по ее лицу слезах он разглядел россыпь собственной души, которая стремительным потоком обрушилась вниз, предвещая полный крах.

Весь день он оставался мрачным, пытаясь утешить себя тем, что Лейла забудет Андрея, и наступит день, когда надежда вновь повернется к нему лицом. Но печальная картина не покидала Рашида. Вечером сильно захотелось выпить, обязательно напиться допьяна, и он вышел поискать такси, чтобы купить у водителя бутылку водки.

* * *

На улице его внимание привлек пьяный мужик, который покачивался из стороны в сторону, всеми силами пытаясь удержаться на ногах и не упасть, так как неподалеку стоял милиционер и ждал падения, чтобы забрать подгулявшего.

Рашид стоял и наблюдал за ними. Милиционер застыл справа от пьяного и спокойно и уверенно ожидал, а слева от мужика, на расстоянии нескольких метров высился электрический столб. Мужчина долго всматривался в него, затем перевел взгляд на милиционера и расплылся в широкой тупой улыбке.

Рашида позабавила эта сцена. Спустя некоторое время пьяный сделал несколько неуверенных шагов и едва не упал, но совладал с собой и остался на ногах. Затем снова посмотрел на столб, взглянул в сторону милиционера и еще раз обнажил зубы в идиотской ухмылке. Безмолвный поединок длился минут десять. Рашид продолжал наблюдать. Пьяный мужик медленно приближался к столбу. Каждый шаг давался с трудом, но ему все же удавалось удержаться на ногах. При этом мужик смешно поглядывал на милиционера и улыбался ему вызывающе. Рашиду было интересно наблюдать, как милиционер, верный букве закона, оставался стоять молча, будто наслаждался своей будущей победой над соперником и его неминуемым падением прежде, чем тот достигнет столба.

Мужику оставалось сделать лишь несколько шагов, чтобы добраться от желанного столба. На лице милиционера отразилось беспокойство, но он продолжал медленными шагами следовать за пьяным, молча, ничего не предпринимая. Рашиду это нравилось, и ему хотелось хоть как-то подбодрить пьяного, однако он тоже молчал и продолжал следить за его последней отчаянной попыткой. Мужчина сделал еще один шаг, затем – другой, однако на третий у него не хватило сил, и он рухнул на землю.

Милиционер-победитель подошел, поднял пьяного и, придерживая за руку, повел с собой.

Рашид был разочарован. Захотелось подойти к столбу и прислониться к нему, но вдруг показалось, что Рашид тоже может упасть, не дойдя до желанной цели. И некому будет его арестовать, и он так и останется лежать на земле… Он улыбнулся собственным мыслям. Затем направился к стоявшему неподалеку такси и купил бутылку водки.

Рашиду казалось, что он пошатывается на ходу, как тот пьяница, и вот-вот упадет. И причина не только в его любви к Лейле, – его заботил и другой вопрос, возможно, еще более опасный: положение в партии. Почему-то на родине после перестройки проблемы и разногласия в партии вспыхнули как огонь, здесь же вопросы борьбы и революции стали мало кого интересовать, и члены организации потихоньку исчезали из ее рядов, подобно тому, как душа покидает умирающее тело.

Рашид решил не пить в одиночку и отправился к товарищу по партии Халеду.

– По-моему, друг, все идет к худшему, – сказал Халед, наливая водки.

– К чему это ты? – спросил Рашид. – Есть какие-нибудь новости?

– Каждый день происходит что-то новое, разве ты сам не видишь?

– Ты неправильно понимаешь происходящее, это – этап политических схваток.

– Какие схватки? – насмешливо воскликнул Халед. – Схватки с участием пятерых, оставшихся здесь, и, может быть, десятерых там?

– Дело не только в нас. Схватки происходят на более значительном уровне, я имею в виду перестройку. Ты разве не читал книгу Горбачева? Он утверждает, что придерживается социалистического пути, и говорит очень важную вещь: нынешние изменения – историческая неизбежность, которая, в конце концов, должна привести к прогрессу и развитию социализма.

– Я не читал этой книги, но, судя по твоим словам, могу сказать, что этот человек либо коварный злодей, либо глупец. Какое развитие может получить все происходящее? Скажи мне откровенно! Да, конечно, есть прогресс в положении таксистов, спекулирующих водкой, в положении продавцов черного рынка и хозяев кооперативов, которые ничего не производят, а только занимаются спекуляцией. А производство между тем прекращается, и директора заводов не знают, как руководить перешедшими на хозрасчет предприятиями. Кризис усугубляется день за днем, с прилавков исчезли товары. А ты говоришь «прогресс»! Я не знаю, отчего так происходит: то ли это большая глупость, то ли запланированная операция… Но в любом случае это не историческая необходимость.

– Хорошо, но ведь все это можно считать переходным этапом.

– Возможно. Но я сомневаюсь, что он закончится в пользу социализма. Иногда мне кажется, что ситуация больше похожа на всеобщее разрушение, чем на перестройку. Порой у меня возникает тяжелое предчувствие, что все это приведет к полному развалу и отказу от социализма.

– Не говори так. И не сомневайся в силе КПСС и ее идеологии, потому что перестройка отражает историческую необходимость и неизбежность. А они вынуждают социализм к перестройке самого себя, чтобы соответствовать новым реалиям и требованиям времени.

– Мне не хочется, чтобы сложилось так.

– А я уверен в этом. Надо верить в партию и в поддерживающий ее народ.

И все же слова Халеда в последующие дни не выходили у него из головы и все громче отдавались в мозгу зловещим звоном. В глубине души Рашид соглашался с каждым словом друга, но отказывался признаться в этом не только перед ним, но и перед самим собой. Подобное признание вызывало в его душе настоящий ужас, так как ставило перед невообразимой опасностью – потерей мечты о социализме и коммунизме.

Ему не верилось, что социальные колебания, вызванные перестройкой в советском обществе, – предвестники глобального и великого сотрясения, способного уничтожить эту формацию.

Великая страна дрожала в конвульсиях и, словно громадное тело, раскрывала легкие для свежего воздуха – воздуха демократии и либерализма. Рашид был свидетелем того, как безмолвие десятков лет нарушил грохот от падения легендарного железного занавеса, ограждавшего страну по всей длине границ, и люди радостно зааплодировали, будто солнце стало всходить над ними с запада.

Но, несмотря на все происходящее, Рашид не изменял своим идеалам. Он просидел немало ночей, резюмируя книгу Горбачева, намереваясь обсудить ее с оставшимся в партии товарищами. Однако его ждало разочарование: он вдруг обнаружил, что друзья вовсе не горели желанием обсудить написанное. Энтузиазм Лейлы и Халеда начинал угасать, а двое других товарищей были заняты совсем иными делами: собирались в Турцию, чтобы накупить кожаных изделий и перепродать в Ленинграде.