Тимофей огляделся. Да уж, дорого — не то слово. Подступы к бесерменской крепости были усеяны трупами. Горами трупов. Бесермены, латиняне, татары лежали вперемежку. Вряд ли всех мертвецов успеют похоронить. Вряд ли вообще это будут делать.

— Теперь придется иметь дело с еще более сильным противником, — продолжал Угрим. — У нас три кристалла, у него — два. Само по себе это уже хуже, чем два против одного. К тому же на его стороне сила Стены. И… — Угрим вздохнул. — И наконец, не следует забывать, что Арина тоже сейчас на его стороне. Хотя пока и в качестве пленницы. Захочет ли она ему помогать — я не знаю. Михелю Шотте Арина помогала. А здесь… — Князь потер ладонью лоб. — Я никак не могу понять, чего ханец на самом деле хочет от гречанки, и не в моих силах предвидеть, на что согласится она.

— Урус, не говори нам о том, как будет трудно, — насупился Огадай. — Тебя спросили о другом. Тебя спросили: сможем ли мы взять Длинную Стену штурмом? Ответь честно, как есть.

— Если я отвечу, что мы непременно победим, ты мне поверишь, хан?

Огадай смотрел на него угрюмо и зло.

— Сможем, коназ? Сможем или нет?

— Может быть, да, может быть, нет, — пожал плечами Угрим. — Я скажу другое: не штурмовать Стену мы уже не можем. Если хотим собрать все шесть Костей воедино. И если не хотим потерять свои магические кристаллы.

— Потерять? — удивился Феодорлих. — Даже так?

— Да, ваше величество, именно потерять. Если мы отступим сейчас, если оставим все как есть, ханьский чародей рано или поздно попытается взять то, что ему не принадлежит.

— Полагаю, это будет непросто, — не очень уверенно пробормотал император.

— Но и не невозможно. Помнится, однажды воин, пришедший с востока, уже похитил Черную Кость из вашего замка. И это при том, что замок был хорошо укреплен и защищен. Защищен и магическими заклинаниями Михеля Шотте в том числе.

Феодорлих поморщился, но промолчал.

— А если ханьский колдун завладеет хотя бы одной из этих Костей, — князь кивком указал на магические кристаллы, — и тем более двумя Костьми… — Угрим выдержал эффектную паузу. — Тогда уже нам с вами придется думать об обороне, а не о нападении. Так что, ваше величество, выбора нет. Сейчас я снова открою Тропу, а вы прикажите своим воинам вступить на нее. И будет лучше, если на этот раз вы вдохновите их собственным примером.

— То есть? — нахмурился император.

— То есть пойдете впереди своих рыцарей. Хан! — Угрим повернулся к Огадаю. — Это же касается и тебя.

— Надеюсь, и ты, коназ, идешь с нами? — недружелюбно зыркнул из-под редких бровей кочевник.

— Разумеется, — кивнул князь. — Я иду. Без меня вам под ханьской Стеной делать нечего.

— Как и тебе без нас, не так ли, урус?

Угрим криво усмехнулся. Отвечать на вопрос Огадая он не стал.

— Пусть воины возьмут лестницы и осадные щиты, — распорядился князь. — Они пригодятся при штурме.

Угрим шепнул заклинание. Хорошо знакомым уже Тимофею движением рубанул воздух перед собой ладонью. Крест-накрест…

Пространство впереди разорвалось. Новая Тропа, поблескивая из густого мрака разноцветными огоньками, манила и пугала одновременно.

— Тимофей, понесешь Кости, — приказал князь. — Не отставай.

Ну да, обычная работа для княжеского костеносца…

Они с князем шагнули в искрящуюся тьму первыми.

На этот раз Тропа вывела их не к самой Стене. Полоска бесерменских укреплений едва-едва угадывалась на горизонте. Длинная Стена тянулась по сухой песчаной равнине, уходила в холмистые предгорья и терялась где-то среди горных хребтов. Терялась, но не обрывалась.

С такого расстояния грандиозное сооружение казалось еще более впечатляющим. Тимофей в очередной раз поразился этому творению человеческих рук. Хотя только ли рук? Угрим намекнул, что в строительстве Стены могла быть использована сильная магия.

Местность была незнакомой. Не та, которую Тимофей уже видел с рассеченной Тропы. Но очень похожа на ту. Участок Стены, к которому Угрим протянул свой новый колдовской путь, тоже мало отличался от укреплений, под которыми приняли смерть воины авангарда.

Князь, еще на Тропе начавший творить боевую волшбу, опустил руки. Тимофей тоже расслабился. Врага поблизости не было. Враг не решался далеко отходить от своей Стены, и заготовленные заранее смертоносные заклинания сейчас казались излишней предосторожностью.

Хотя… Наверное, в таких войнах ничего не бывает лишним.

За Угримом и Тимофеем с Тропы вышли Феодорлих и Огадай в окружении пеших телохранителей. Император встал справа от князя, Огадай — слева. Сразу за ними из черной бреши в пространстве хлынула тяжеловооруженная конница. Рыцари и нукеры выезжали смешанным потоком, однако беспорядка не было.

Едва выдвинувшись с Тропы, латиняне разворачивались вправо. Кочевники строились слева от Тропы.

Две армии быстро учились действовать слаженно. Во всяком случае, они уже умели не мешать друг другу.

Разношерстый и разноязыкий кавалерийский строй быстро разрастался по флангам. Латинянско-татарское воинство, хоть и было изрядно потрепанно в предыдущих боях, все же выглядело достаточно грозно.

На копейных банерах и рыцарских щитах пестрели цвета германских, британских, французских, бургундских, испанских, итальянских, датских, шведских, моравских, польских и угорских гербов. Колыхались на ветру помеченные черными, белыми и красными крестами плащи и штандарты тевтонов, ливонцев, госпитальеров и тамплиеров. Развевались разноцветные бунчуки и хвостатые знамена татарских сотников, тысячников и темников.

Светские рыцари, воины-монахи крестоносных орденов, конные оруженосцы, кнехты и арбалетчики выстраивали сплошную стену живых частоколов и клиньев с одной стороны Тропы. С другой становились изогнутой дугой закованные в пластинчатые латы нукеры и легкие стрелки на низкорослых степных лошадках.

Оружие было обнажено. В арбалетных ложах и на кибитях луков лежали стрелы. Латиняне и татары были готовы к бою. И те и другие ждали нападения. Но далекая Стена безмолвствовала. Пока безмолвствовала.

От неизвестности и тягостного ожидания Тимофею было не по себе. Судя по всему, похожие ощущения испытывали и остальные.

— Они нас что, не видят? — Феодорлих, прищурив единственный глаз, напряженно вглядывался вдаль.

— Видят, — заверил его Угрим. — Со Стены далеко видно.

— Почему же тогда они не нападают? — проворчал Огадай, нервно озираясь вокруг. — Я бы непременно напал. Глупо не нападать на врага, который сам готовится к нападению.

— Мы находимся слишком далеко от Стены, — ответил Угрим. — Здесь я не ощущаю ее силы. А выходить из-под защиты Стены и в открытую атаковать противника, у которого имеется три Черные Кости и немалая армия за спиной, — безрассудство.