В 1895 году немецкий антрополог-любитель Отто Аммон проповедовал скрещивание

Небольшая группа немецких врачей, некоторые из которых были связаны родственными узами, взяла на вооружение евгенику Гальтона и теорию вырождения, но с левых позиций. Основоположник немецкой евгеники Альфред Плетц (1860—1940) был социалистом. В 1891 году Вильгельм Шальмайер (1857—1919) опубликовал брошюру о вырождении видов. Если интересы Гальтона были сосредоточены, главным образом, на умственных способностях, то Шальмайер был увлечен идеей физического вырождения. Он утверждал, что Дарвин, открыв причины эволюции, подтвердил тем самым, что этот процесс управляем, Шальмайер был противником расовой теории Гобино. Альфред Гротьян (1869—1931) соглашался с тем, что существует опасность вырождения, и считал ее чисто медицинской проблемой.

Выдвинутые в 1914 году тезисы германского «Общества защиты расовой чистоты» находились в заметном противоречии с взглядами Гобино, и в них не упоминались ни класс, ни раса.

Словосочетание «расовая чистота» ввел в обиход Плетц в 1885 году как синоним евгеники. (Это выражение оказалось неудачным в том смысле, что часто истолковывалось как относящееся к отдельным расам, а не к человечеству в целом) «Общество защиты расовой чистоты» призывало к дружеским отношениям в семейной жизни, настаивало на искоренении факторов, препятствующих представителям определенных мужских профессий иметь детей. Общество потребовало увеличить налог на табак и спиртные напитки, разрешить юридические аборты по медицинским показаниям, бороться с заболеваниями, которые тогда считались наследственными, — туберкулезом, сифилисом, гонореей, а также с профессиональными заболеваниями, предлагало ввести обязательный обмен справками о состоянии здоровья будущих супругов перед вступлением в брак, поощрять наградами писателей и художников за произведения, прославляющие семейную жизнь. Молодежь призывали к самопожертвованию во имя всеобщего блага[96].

К концу двадцатых годов евгеника вышла за пределы узко профессиональных дискуссий и стала предметом широкого обсуждения. Последующие тезисы «Общества защиты расовой чистоты» 1931—1932 годов вновь подчеркивали значение наследственности, предупреждали о вырождении и обращали внимание на роль семьи, призывая к увеличению рождаемости и предоставлению налоговых льгот для семей с детьми. Долгие периоды профессионального обучения были признаны подрывающими рождаемость; рекомендовались генетические консультации; поощрялось деторождение в семьях, где потомству грозили наследственные недуги; молодым людям вменялось в обязанность понимание евгенической ответственности перед грядущими поколениями[97].

И вновь никаких упоминаний о расовых вопросах.

Социальный дарвинизм девятнадцатого века рассматривал войну как явление позитивное: война выпалывает слабых, точно так же, как экономическое соревнование отбирает людей и социальные группы по пригодности. Но когда разразилась Первая мировая война, евгеники осудили ее как «контрселективную».

Перед началом войны в Германии серьезно опасались перенаселения. Население Германской империи, в 1880 году составлявшее 45 миллионов, к исходу Первой мировой войны возросло, несмотря на жертвы, до 67 миллионов. И только в 1918—1919 годах смертность превысила рождаемость[98]. Страх демографического спада осложнил пропаганду негативной евгеники, но приверженцы «чистоты расы» атаковали мальтузианцев, утверждая, что к призывам к воздержанию скорее всего прислушаются наиболее желательные элементы населения и этот неразумный альтруизм окажется дисгеническим. Беспокоило их и то, что такой поворот дела повредит «нордической расе». В контексте теорий о расовом превосходстве межрасовое скрещивание рассматривалось как своего рода самоубийство «высшей» расы.

Но совсем не об этом заботился Адольф Гитлер. В 1920 году он выдвинул программу из 25 пунктов, ни один из которых не имел отношения к евгенике.

Чтобы лучше разобраться в роли евгеники при нацистском режиме, я выбрал 100 книг, относящихся к веймарскому и нацистскому периодам, с предметными указателями. Я не старался придерживаться строгих критериев, а лишь выбирал труды, посвященные этому времени. Все 100 названий перечислены в Приложении 2. Впрочем, каждый, кто имеет доступ к серьезной библиотеке, может повторить этот эксперимент, выбирая те книги, которые придутся ему по вкусу.

Авторы самые разные — от нацистских идеологов до признанных ученых, изучающих эту область сегодня. В алфавитных указателях 96-ти книг слово «евгеника» отсутствует. Четыре тома содержат лишь беглые упоминания о евгенике. Даже указатели к «Майн кампф» и речам Гитлера не фиксируют евгенику в качестве самостоятельной темы, хотя имеются многочисленные упоминаний о расе. Совершенно очевидно, что евгеника отнюдь не была мощным идеологическим мотором национал-социализма, каким ее часто представляют.

Однако Гитлер слышал о евгенике и в конце концов включил ее в свои представления о социальном дарвинизме и мистической «нордической», или арийской, расе, в основном в духе Гобино (чье имя, правда, не упоминается в «Майн кампф»). Это был пример откровенного трибализма, подкрепленного суевериями и окутанного мистицизмом. В конце концов эти идеи привели к тому, что были организованы даже специальные экспедиции в Гималаи в поисках «корней». Широко использовались германские языческие символы и руны.

Будучи убежденным приверженцем главенствующей роли наследственности, Гитлер оставался антиуниверсалистом, видевшим основную цель генетического отбора в создании чистого нордического племени. Эволюция человечества была для него полем соперничества, а не сотрудничества. Способности, проявляемые другими народами, воспринимались как угроза той группе, которой он прочил победу. Эта антиуниверсалистская система ценностей по самой сути своей была антиевгенической.

Некоторые из немецких евгеников придерживались взглядов, противоречащих официальной теории «расовой гигиены». Сторонник добровольной стерилизации, ведущий немецкий генетик Ганс Нахтсгейм, последовательно отвергал нацистские идеи о расе. Даже Фриц Ленц, который был, вероятно, самым влиятельным немецким евгеником в нацистский период, высказывался против антисемитизма. Биолог и евгеник Вальтер Шейдт осуждал «расовую биологию», которую преподавали в германских университетах как псевдонауку. Еще один приверженец евгеники, венский врач Юлиус Бауэр, отрицал нацистские расовые идеи, называя их «фантазиями, высосанными из пальца»; по его мнению, они только вредили евгеническому движению. Сторонник евгеники, молодой австрийский врач Феликс Титц, выступил с осуждением нюрнбергских расовых законов. Биолог и евгенист Юлиус Шаксель протестовал против злоупотребления евгеникой в нацистской Германии и эмигрировал в СССР. Райнер Фетчер и бывший католический священник Герман Мукерман были смещены со своих постов: их взгляды противоречили мировоззрению нацистов. Фетчер пытался вступить в контакт с Красной Армией и был застрелен эсэсовцами[99].