как-то в это дело. Все языки выучила. Сколько их? Больше семи тысяч (смеётся). Ну, мне нравится. Да, все семь тысяч за год и выучила. Должно же быть у человека какое-то хобби. Я с Еленой поработала – и понятно стало, что есть у меня эта склонность, к языкам. Нравится мне говорить на языках разных и понимать их. Говорить не с кем, конечно. С Еленой и говорим на всех этих языках, а с кем ещё. Теперь новые языки создавать будем, вымышленные языки, создавать грамматику, фонетику, письменность. Мы уже создали несколько. Мне теперь пишут, знаете, те, кто фильмы снимает, всякую фантастику, или игры компьютерные делает, им там нужны такие языки. Сейчас сериал один новый делают, там язык будет, который я создала. Я вообще-то уже и денег заработала, недавно контракт подписала для сериала этого, и новые предложения каждый день сыплются… Могу уже и не работать в детском саду, но привыкла к нему, хочу жить как жила, не хочу ничего менять. А вечером языками занимаюсь… Это, в принципе, ни для чего, просто красиво, понимаете? Просто красиво…» Волны бьют о берег, налетают порывы ветра, и Ирина Петровна, повернувшись лицом к морю, начинает говорить. Она говорит на языке квама и на баскском языке, переходит на фризский, затем на один из диалектов языка мяо, затем на фарерский, на сарси, на ток-писин, на мёртвый готский язык, на язык шона, на язык чамикуро, на котором кроме неё говорит всего лишь восемь человек на сегодняшний день. Что она говорит – непонятно, только одно и то же слово время от времени повторяется на всех этих и других языках: Bizi Luzea Elena, Glory oan Elena, Elena yog incmparable, Elena mi laikim yu tru, Elena Divinenna…

6

Пер Андерс – шведский врач-психиатр. Он уже немолод, у него высокий лоб, острые черты лица, седые волосы зачёсаны назад. Он стоит в своём кабинете в клинике в расстёгнутом белом халате, с галстуком на шее, и выглядит точно как тот психиатр из фильма «Ты, живущий» Роя Андерссона. И говорит он практически то же самое: «Я психиатр, я работаю уже 27 лет, и до недавнего времени я был совершенно измотан. Год за годом ко мне приходят пациенты, недовольные своим существованием. Они хотят, чтобы им было весело, хотят, чтобы я им в этом помог. Надо сказать, что это порядком изматывает, уж поверьте, моя жизнь тоже не сахар. Люди слишком многого хотят – вот что я понял за все эти годы. Они хотят быть счастливыми, а сами эгоцентричны, эгоистичны и скупы. Буду откровенен. Они злые по большей части. Тратить своё время на то, чтобы сделать злого человека счастливым, – ведь это же просто бессмысленно, это невозможно, я бросил это дело. И я стал только выписывать таблетки, и чем сильнее, тем лучше. Вот так вот[3]. Так было до прошлого февраля. Пока у меня не появилась Елена. Елена – лучшее средство от профессионального выгорания. Теперь я снова чувствую в себе желание помочь всем этим людям. Я снова чувствую, что моя работа и моя жизнь не бессмысленны. Я чувствую себя полным сил и понимаю, что мне есть что дать другим. Я отменил все препараты своим пациентам и стал использовать в работе с ними только Елену. Я очень жду, когда Елена станет широко доступна, потому что результаты – потрясающие. Почти все мои пациенты выздоровели. От тревожного расстройства, от ОКР, от биполярного расстройства, от рекуррентной депрессии, от шизофрении, длившейся годами и десятилетиями. Вот что такое Елена. И они не просто выздоровели. Они изменились. Они стали добрыми, хорошими людьми, и они стали счастливыми. Теперь я понимаю, что они всегда хотели такими быть, просто не могли. Это не их вина, что они были злыми и эгоистичными, точно так же, как не было их вины в том, что они болели. Злость, эгоизм, жестокость, чёрствость – это только симптомы, а не причина страдания. Грех – это только симптом. Симптом болезни души, которую нужно вылечить. Грех – это форма безумия, безумие – это форма греха. Нет ни преступления, ни вины, ни свободы, ни выбора. Есть только Любовь и Истина и наша способность или неспособность в них жить. Есть только одна болезнь – наша неспособность жить в Истине, жить в Любви. Все лекарства, что существовали до сих пор, кому-то помогали, а кому-то нет. Вера, религия, духовные практики, эзотерика, искусство, литература, разные психотерапевтические техники, сама жизнь с её горькими уроками… Кто-то становился лучше, а кто-то хуже. Единицы становились святыми, а большинство оказывалось бессильно преодолеть свою собственную инерцию и ограничения. Елена, в отличие от всех остальных лекарств, действует быстро и эффективно. Я сказал, что почти все мои пациенты вылечились… кроме двоих. Двое не вылечились. Но им и не стоило лечиться. Их нельзя было вылечить. Понимаете, бывают такие ситуации, когда ложная надежда – это хуже, чем честное принятие конца. И самое главное – определить, почувствовать эту грань, когда надо продолжать лечиться, а когда надо сказать “стоп”. Человек всегда может ошибиться, сказать “стоп” раньше времени, потерять свой шанс, не поверить в то, что всё ещё можно исправить. Поэтому людям, в ситуации нашего неполного знания, лучше всегда бороться до конца, даже, казалось бы, в безнадёжных ситуациях, потому что – ну а вдруг? Человек не имеет права принимать это решение, когда сказать “стоп”. Другое дело – Елена. Эти два моих пациента были совершенно физически здоровы, один из них был гомосексуальным священником с многочисленными суицидальными попытками, другой – серийным убийцей. Только Елена способна определить, кого можно вылечить, а кого нет. Определить, для кого продолжение жизни – будет только мучением, того, кто уже никогда не сможет жить в Истине и Любви. Ни одна комиссия врачей и психологов, ни один социальный комитет не могут сделать этого, потому что они не знают всего и не видят всех возможных вариантов будущего. А Елена знает всё, она не может ошибаться. В этом году парламент нашей страны, как и в подавляющем большинстве европейских стран, официально принял и установил на законодательном уровне право каждого неизлечимого больного на смерть. Притом речь не только о пассивной эвтаназии, как было раньше в Швеции… Так что выздоровели все мои пациенты, кроме этих двоих… Но в конечном итоге Елена и им принесла благо», – Пер Андерс улыбается и показывает большой палец.