БУКВА И ДУХ

Приговор был максимально суровым: «…Поручика барона Геккерена… повесить, каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертью прекратить, а подсудимого подполковника Данзаса… по долгу верноподданного не исполнившего своей обязанности (донести о готовящемся поединке. – А.К.)… повесить».

«Портрет Дантеса» (Т. Райт, 1830-е гг.)

Несомненно, военные судьи сами не верили в то, что их приговор будет приведен в исполнение. Как уже указывалось выше, суровой букве закона противоречила сложившаяся практика: насколько можно судить, российская история не знает ни одного случая казни за дуэль! За дуэль переводили из гвардии в армию или с перспективного места службы – на Кавказ или в глухой гарнизон, могли отправить в отставку «с мундиром» или без, выслать в собственное имение под надзор, посадить на несколько месяцев под арест; в случае гибели одного из участников дуэли второго могли разжаловать в солдаты с перспективой довольно быстрого восстановления в чине. Но казнить – не казнили. Предполагать, что в данном случае будет создан прецедент, у судей не было ни малейших оснований.

По существующему порядку после приговора до утверждения его императором свое мнение должны были высказать начальники подсудимого. Командир Кавалергардского полка генерал-майор Гринвальд предложил Дантеса, учитывая его молодые лета и то, что он вступился за честь приемного отца, «лишив… всех прав российского дворянина, разжаловать в рядовые с определением в дальние гарнизоны на службу», а Данзаса, «принимая во уважение долговременную и беспорочную сего штаб-офицера службу, бытность его в походах и полученную во время сражения против турок пулею рану, не лишая его дворянства, по лишении его орденов и золотой полусабли с надписью «За храбрость», разжаловать в рядовые впредь до выслуги с определением в армейские полки». Следующий начальник, командир 1-й кирасирской бригады, куда входили Кавалергардский и Конногвардейский полки, генерал майор Мейендорф, предложил Дантеса, «лишив… чинов и дворянства, разжаловать в рядовые без выслуги и потом определить в Отдельный Кавказский корпус»; Данзаса же предлагалось наказать шестимесячным заключением в крепости. Его непосредственный начальник, командир Гвардейской кирасирской дивизии генерал-адъютант Апраксин, высказался за еще более мягкий приговор: Дантеса лишить дворянства и разжаловать в рядовые, но с правом выслуги, а Данзаса отправить в крепость на четыре месяца. Стоящий над ним командир Гвардейского Кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Кнорринг поддержал это мнение, но предложил не лишать Дантеса дворянства, заменив эту меру на шесть месяцев крепости и церковное покаяние. Более суров командующий Отдельным Гвардейским корпусом генерал-адъютант Бистром: Дантеса лишить дворянства и чинов, заключить в крепость на шесть месяцев, затем – Кавказ; Данзасу – четыре месяца крепости.

«ПРЕДАТЬ ЗАБВЕНИЮ»

Предлагаемое генералами наказание Дантесу трудно назвать легким и неадекватным ситуации: представим себе практически не говорящего по-русски уроженца Эльзаса на солдатской службе в дальнем гарнизоне или на Кавказе, где вообще «любили» бывших гвардейцев… Но в дело вмешались соображения дипломатические, и на докладе генерал-аудиториата 18 марта появляется собственноручная резолюция императора: «Быть по сему, но рядового Геккерена, как нерусского подданного, выслать с жандармом за границу, отобрав офицерские патенты». Данзас отделался двумя месяцами крепости. «Преступный же поступок самого камер-юнкера Пушкина ‹…› по случаю его смерти» постановлено было «предать забвению».

Дантес проживет долгую жизнь, станет во Франции дипломатом, сенатором и командором Ордена Почетного легиона. Константин Данзас выйдет в отставку генерал-майором и умрет на шестьдесят девятом году жизни. Поступок Пушкина «предать забвению» не получится – разве что в юридическом смысле слова…

Большая Советская Энциклопедия дает справку: «Сухово-Кобылин Александр Васильевич (1817–1903), русский драматург… В 1850 году был заподозрен в убийстве своей любовницы, француженки Луизы Симон-Деманш, семь лет находился под следствием и судом, дважды арестовывался, дело было прекращено из-за отсутствия каких-либо доказательств его вины. Тем не менее С.-К. во время следствия должен был откупаться от вымогателей-чиновников, и до конца жизни светская молва приписывала ему преступление. Непричастность С.-К. к убийству была доказана советскими исследователями, изучившими судебные архивы».

Это, мягко говоря, не совсем так…

МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ

9 ноября 1850 года в Москве, за Пресненской заставой неподалеку от Ваганьковского кладбища, было найдено тело молодой женщины. Насильственный характер смерти с самого начала расследования не вызывал ни малейшего сомнения. Пристав Пресненской части докладывал обер-полицмейстеру Москвы генерал-лейтенанту Лужину: «По осмотру, произведенному мною с квартальным надзирателем Овчаренко и добровольным свидетелем Ивановым, оказалось: тело лежало в расстоянии от Пресненской заставы около двух с половиною верст, на три четверти версты от вала, коим обнесено Ваганьковское кладбище, и в трех саженях (примерно шесть с половиной метров. – А.К.) вправо от большой дороги, ниц лицом, головою по направлению к Воскресенскому, руки подогнуты под тело. При перевороте же его оказалось, что женщина эта зарезана по горлу. Лет ей около 35, росту среднего, волосы русые, коса распущена и волосами оной обернуто горло по самому перерезу. Глаза закрыты, самое тело в замерзшем положении, одета она в платье клетчатой зеленой материи, под оным юбка коленкоровая белая, другая ватная, крытая драдедамом, и третья бумажная тканая, сорочка голландского полотна с воротничком, кальсоны коленкоровые белые, сбившиеся на ноги до самых голеней; на ногах шелковые белые чулки и черные бархатные полусапожки, на голове синяя атласная шапочка, сбившаяся на самый затылок, в волосах же черепаховая гребенка без одного зубца, креста на шее не оказалось, в ушах золотые с бриллиантами серьги, на безымянном же пальце левой руки два золотые супира (перстня с одним камнем. – А.К.), один с бриллиантом, а другой с таковым же камнем, осыпанным розами, на безымянном же пальце правой руки золотое кольцо, в кармане платья с правой стороны оказалось девять нутренных ключей разной величины, из коих пять на стальном кольце. При этом усмотрено, что снег, где она лежала, подтаял, и под самым горлом на снегу в небольшом количестве кровь. С правой стороны по снегу виден след саней, свернувших с большой дороги, прошедших мимо самого тела и далее впавших опять в большую дорогу. По следам же конских копыт видно, что след был от Москвы. Что же касается до людских следов, то их не было замечено».