Мы с Беном сидели на местах защиты, с левой стороны зала. Это было приятное на вид, но абсолютно безликое помещение с желтоватыми панелями на стенах и современной мебелью. Окна здесь не предусматривались, но я вполне мог обойтись и без них. Сиэтл в это утро был мрачен и хмур как никогда.

Кристин выглядела свежей и подтянутой. Не знаю, чего я ожидал, — может, хоть каких-нибудь намеков на то, что ей приходится так же нелегко, как мне? Ее волосы, собранные во «французскую косу», были длиннее, чем раньше. Темно-синий костюм и серая шелковая блузка со стоячим воротником мало напоминали ее обычный стиль, но смотрелись очень эффектно. В комнате словно стало одним адвокатом больше. Да, у нее блестящая внешность.

Наши взгляды на мгновение встретились. Она кивнула в мою сторону без каких-либо эмоций. Мне вдруг вспомнилось, как Кристин смотрела на меня через столик в «Кинкедс» — нашем любимом ресторанчике в Вашингтоне. С трудом верилось, что сейчас на меня смотрят те же самые глаза, что это лицо того же человека.

Моя бывшая жена коротко поздоровалась с Дженни, Деймоном и Наной. Дети ответили вежливо, но сдержанно, вызвав мои мысленные аплодисменты. Только Нана не скрывала враждебности. Она не спускала взгляда с Кристин, устроившейся за столом истца.

— Господи, какое разочарование! — пробормотала она. — О, Кристин, Кристин, как ты могла? Нельзя было этого делать. Нельзя причинять вред своему ребенку.

В этот момент Кристин повернулась и взглянула на Нану, и я заметил на ее лице то, что прежде никогда не видел, — страх.

Но чего она боялась?

Мисс Биллингсли сидела слева от Кристин, а Бен расположился справа от меня, так что мы почти не видели друг друга. Это меня вполне устраивало. Сейчас мне не хотелось ее видеть. Я не мог вспомнить, кто еще вызывал у меня подобную ярость, особенно среди людей, которых я любил. «Кристин, что ты натворила? Что с тобой случилось?»

В голове у меня царил хаос, когда Анна Биллингсли встала с места и начала свою тщательно отрепетированную речь. Я встрепенулся в тот момент, когда услышал фразу «родился в плену». Речь шла об обстоятельствах рождения маленького Алекса, появившегося на свет после похищения Кристин во время нашего отпуска на Ямайке. С каждой минутой я все больше убеждался, что Бен прав и передо мной стоит самый отъявленный лицемер, которого только можно вообразить. За сморщенным лицом и серебристой челкой Анны Биллингсли скрывался мастер юридического шоу. Она с удовольствием нажимала на мои больные места и ловко подчеркивала нужные ей фразы.

— Ваша честь, мы говорим о многочисленных опасностях, которым подвергались мисс Джонсон и ее сын во время ее непродолжительных и сложных отношений с мистером Кроссом, человеком, который уже много лет занимается расследованием самых омерзительных убийств. Что заставляет его постоянно рисковать жизнью.

Дальше все продолжалось в том же духе, один мрачный вывод за другим.

Я покосился в сторону Кристин, но она смотрела прямо перед собой. Неужели это то, чего она хочет? Зачем ей это нужно? Я пытался понять, о чем она думает, но ее лицо оставалось бесстрастным.

Биллингсли закончила расхаживать по залу и, бросив в меня последний шлепок грязи, села за стол. Бен вскочил с места, но не сдвинулся ни на шаг и остался стоять рядом со мной на протяжении всей своей речи.

— Ваша честь, мое выступление будет очень кратким. Вы знакомы с материалами дела и знаете основные факты. Вам известно, что первые семена этой тяжбы посеяла сама мисс Джонсон, когда бросила новорожденного сына. Вы также слышали, что в первые полтора года своей жизни Алекс-младший получил у доктора Кросса все, о чем может мечтать ребенок в его возрасте, — родной дом и любящую семью. Вы знаете и то, что самые тесные и близкие отношения, называемые родственной любовью, связывают маленького Алекса с его домом в Вашингтоне и теми членами семьи, с которыми он жил в последний год. Наконец, нам всем известно, что в тех случаях, когда ребенку приходится жить в обстоятельствах развода, определяющими факторами для его развития являются домашнее воспитание и благоприятная среда. Я могу с уверенностью предположить — и надеюсь, вы с этим согласитесь, — что постоянное присутствие отца, прабабушки, брата и сестры, а также многочисленных дядюшек и тетушек по соседству окажет на мальчика куда более позитивное влияние, нежели опека одинокой матери, живущей в трех тысячах миль от собственной семьи и уже дважды меняющей решение насчет того, что ей делать со своим ребенком. Разумеется, — продолжил адвокат, — я не собираюсь ни в чем обвинять мисс Джонсон. Не сомневаюсь, она может быть вполне нормальной матерью, если захочет. Я лишь указываю на тот простой и очевидный факт, что сын моего клиента, как и любой другой ребенок, будет гораздо лучше чувствовать себя в обществе отца, который никогда не отказывался от своих отцовских обязательств и не намерен делать этого впоследствии.

Готовясь к суду, мы с Беном договорились вести себя по возможности дружелюбно. Я был в курсе того, что скажет Бен, но сейчас, в судебном зале, перед лицом Кристин, все выглядело иначе. Выступление Абаджана показалось мне слишком агрессивным, почти таким же, как речь Анны Биллингсли.

Меня кольнула вина. Не важно, какой грязью поливает меня Биллингсли, — все равно отвечать придется только за себя и за своего адвоката. Именно это Нана вдалбливала мне в голову.

Главное во мне осталось неизменным — решимость бороться до конца. Я приехал сюда, чтобы вернуть домой младшего сына. Но после выступления Бена у меня появилось чувство, что в этом деле не будет победителей. Вопрос в том, кто проиграет больше.

Я надеялся, Алекс потеряет меньше всех.

— Мисс Джонсон, будьте добры, расскажите простыми и доступными словами, зачем вы сюда пришли.

Не знаю, заметил ли кто-нибудь, кроме меня, как Кристин нервничала во время дачи показаний. Она крепко переплела пальцы, но они все равно дрожали. Когда я это увидел, у меня сжалось сердце. Я переживал за нее даже теперь, хотя во всем, что здесь происходило, она могла винить лишь себя.

Впрочем, на вопросы Биллингсли Кристин отвечала ровным тоном, и по ее виду ничего не было заметно.

— Чтобы раз и навсегда покончить с той двусмысленной ситуацией, в которой находится мой сын. Я хочу добиться для него нормальной и спокойной жизни. Главное для меня — его безопасность.

Биллингсли сидела за столом, излучая — а может, и ощущая — абсолютную уверенность.

— Расскажите, какие обстоятельства заставили вас расстаться с мистером Кроссом?

Кристин опустила голову и сосредоточилась, собираясь с мыслями. Она вела себя естественно. Честность была одним из качеств, за которые я ее любил.

— После того как я забеременела, меня похитили и держали в заключении десять месяцев, — произнесла она. — Люди, которые это совершили, были настроены против Алекса. Когда все закончилось, я поняла, что больше не смогу жить с ним. Я пыталась, но у меня не получилось.