Животный аристократизм Англии, олицетворенный красноносым и подозрительно похожим на еврея-водопроводчика принцем Чарльзом, тоже не вдохновляет. Особенно после той истории, когда его женушка Диана, плюнув в безответную физиономию геральдического льва, завернула роман с очень смуглым сынком директора большого универмага, а потом банально врезалась в столб. Правда, на «мерседесе» очень приличной комплектации, что отчасти компенсировало отсутствие всякого аристократического шика в том ДТП. Компенсировало, конечно, но не для наших дам. Так что только и осталось им, бедняжкам, из всего «аристократского» набора показывать самим себе «большую дамскую езззду». Самим себе, так как надежд, что на нее посмотрит кто-нибудь еще, уже не осталось. Все-таки очень аристократическая штука.

Очень сложной конфигурации.

Публикуется по: Профиль. № 28 (583) от 23.07.2008

А вот и еще одно, миленькое и живописное, но крайне легкомысленное начинание — борьба с коррупцией. Особого воодушевления общества она пока не вызвала, но игры уже назначены, «скорые» уже дежурят у местных колизеев, и подскочили в цене габбро-диабаз и карарра, очень популярные как основной материал надгробных сооружений.

Понятно, что тоска общества по различного рода гладиаторничанью — неизбывна и нуждается в удовлетворении. Понятно, что антикоррупционная кампания — очень вялый суррогат настоящего мунуса, с разлетающимися кишками и залетающими в партер головами, но все-таки хоть что-то.

Принципиальная ошибка при устроении такого рода игр заключается прежде всего в том, что зрители лишены возможности известным образом манипулировать большим пальцем, указуя на необходимость добить или же помиловать с особой жестокостью. И у зрителя нет реальной возможности обтереть программкой со лба долетевшие до него брызги гладиаторской крови. Это первая, важнейшая причина, по которой медленное, мрачное и демонстративное облачение Путина в доспехи андабата никак не эрегирует нацию.

Вторая причина — это сами доспехи, так как хорошо известно, что для антикоррупционных увеселительных боев никаких других не предусмотрено ГОСТами, да и никогда и не выпускалось. Особенность доспехов андабата, как известно, это, в первую очередь, полностью глухой шлем, лишенный каких-либо прорезей или щелей, вынуждающий гладиатора к очень потешным «слепым» действиям мечом и трезубцем. Римские андабаты на гладиаторских аренах все-таки имели возможность ориентироваться по запаху противника и по шумку, который означал ту или иную реакцию публики на его действия.

Широкая распространенность дезодорантов полностью лишает премьера первой возможности ориентации на арене, а насмешливо-молчаливая реакция публики гарантирует невозможность ориентации «по шуму». Короче, дело плохо. Конечно, есть некая надежда, что чекистская природа возобладает и Путин нарушит правила, просверлит-таки пару дырочек в шлеме, перед тем как, сверкая трезубой фусциной, гремя кардиофилаксами, галерами, цингулами и другими гладиаторскими прибамбасами, выскочить на антикоррупционную арену. Он, конечно, будет очень хорош, и плюмаж ему водрузят на макушку, несомненно, самый трехцветный и самый пышный. Вряд ли он, конечно, сравнится сам с собой в том же истребителе или в великолепный момент произнесения «сортиромочительной» фразы, но смотреться будет, в общем, недурно.

Кстати, чекистские дырочки в шлеме будут грубейшим нарушением правил, так как по всем канонам борьба с коррупцией должна вестись вслепую. Но я полагаю, что справедливость восторжествует, и в окружении премьера обязательно найдется какой-нибудь милый ловкач, который дырочки-то перед самым «выскоком» премьера на арену чем-нибудь да замажет.

В принципе, это не страшно, так как в любом случае пострадают в основном служители арены, медики, билетеры, точильщики трезубцев, глашатаи и другая невинная публика, но это иногда даже больше забавляет зрителей, чем угрюмые корчи реального коррупционера. Но это не важно, так как за борьбу с коррупцией, в принципе, сойдет.

Кстати, тоже неясно, будет ли для антикоррупционных осенних игр выстроена специальная гигантская арена или борьба будет производиться с использованием всех имеющихся цирковых помещений России, в гастрольном режиме.

Впрочем, дело не в этом, это технические тонкости, которые наверняка будут преодолены. Дело в самой коррупции. В вопиющей несправедливости отношения к ней. В поразительной неблагодарности в отношении к коррупции как к фактору созидания общества. Ведь если вдуматься, то именно коррупция — это единственное, что хоть как-то связывает власть с народом. Коррупция из последних сил самоотверженно питает хоть какой-то интерес власти к народу и заставляет иногда о нем вспоминать. Коррупция — это то единственное, что обеспечивает хоть какой-то контакт, пусть мимолетный, пусть финансово обременительный для заинтересованной стороны (так называемого «народа»), но все же контакт, который при искоренении коррупции будет и вовсе невозможен.

Все «положительные», все глобальные демократические перестройки в России обязаны своим происхождением голой коррупции, и ничему больше. Именно коррупция на протяжении нескольких десятилетий честно двигала наш маленький российский прогресс, самоотверженно соединяя несоединимые вещи — власть и народ. И тут — нате вам… засверкал путинский трезубец.

Слава богу, что в шлеме нет и не будет дырочек.

Публикуется по: Профиль. № 26 (581) от 07.07.2008

Итак, спорт прекрасен. Помимо того что он в известной степени амнистирует идиотизм, как личный, так и коллективный, он — то факелом своих олимпиад, то каменным пальцем спортсмена — указывает интеллекту на его место у общественной и информационной параши.

Понятно, что спорт — это типичный массовый зоологизм, некое атавистическое явление, не только способное приятно напомнить человечеству о его строго животной сущности, но и канонизировать эту сущность. Зоологическая подноготная этого прекрасного явления очевидна, так как любая Олимпиада — это факт состязания приматов в их чисто животных достоинствах.

Что такое спорт? (Который прекрасен.) Это пафосная иносказательная демонстрация способностей вида к добыванию еды, убийству, бегству, переноске имущества, охмурению самок. (Самки приматов на этих мероприятиях щеголяют примерно тем же набором, что и самцы.) Понятно, например, откуда происходят так называемое «боление» за своих и столь же сильное и захватывающее ощущение массового национального злорадства при неудаче «соперников».

Здесь тоже — чистая зоология. Естественно, что потребность «болеть» происходит из пещерно-становищного периода, и причина ее — пищевая конкуренция. Конечно, зрелище того, что представитель именно твоей родовой группы демонстрирует качества, которые позволят в тяжелую минуту добраться до банана, — радуют. Ибо даруют надежду, что тебе, как представителю этой родовой группы, достанется шкурка. Тебе, а не члену другой родовой группы, представитель которой не смог долезть до верхних ветвей с находящимися на них плодами. Именно по этой, строго зоологической причине — испитые, прокуренные, ожиревшие соплеменники — так «болеют и ликуют» за своего. Ими движет генетическая вера в возможность пососать выброшенную шкурку. И еще победа «своего» имеет красивые генетические корни надежды на массовое подыхание с голода представителей другого, чужого племени или рода, которому не так повезло с рекордсменами бананодобычи.