Сила ярлыков обнаруживается в ходе и других исследований. Один человек более негативно относится к другому, если ему предварительно сказать, что тот лежал в психиатрической больнице или остался без работы. Когда участникам экспериментальной группы сообщили, что один из них «в возрасте», они начинали игнорировать этого человека, а если и обращались к нему, то говорили громче и медленнее, чем обычно, хотя он и был не старше их.

Бывает, что человек соглашается принять навешенный на него ярлык, ничем его, однако, не подтверждая. Таким образом, ярлык приклеивается независимо от того, что человек реально собой представляет. Хуже того, мы часто проявляем поразительную готовность навешивать на себя ярлык, не удостоверившись в его справедливости. Типичный пример: допустим, я замечаю, что потею, читая лекцию, – из этого я заключаю, что нервничаю. Если это случается часто, я могу сделать вывод, что я – «человек нервный». Ярлык навешен, далее следует вопрос: «Почему я нервный?» Начинаю искать подходящее объяснение. Скажем, я замечаю, что некоторые студенты слушают меня невнимательно, а кое-кто вообще уходит с лекции. Значит, я нервничаю потому, что плохо читаю лекцию. Это заставляет меня переживать еще больше. Я, наверное, скучный, никуда не годный преподаватель. Может, мне вообще все бросить и открыть кулинарный магазинчик? И тут один из студентов говорит: «До чего же жарко! Я весь вспотел и не могу сосредоточиться на лекции». И я сразу перестаю быть «нервным». А если в аудитории – одни застенчивые и нет ни одного раскованного человека? Чем это кончится для меня?

Часто для навешивания ярлыка достаточно пустякового основания. А поиск объяснения всегда предвзят: мы принимаем любые доводы в пользу ярлыка и отвергаем все, что с ним не согласуется.

Ярлык может быть фальшивым изначально, как в приведенном мной примере, В таком случае он отвлекает внимание от реальных причин явления и приводит человека к неверному представлению о своих недостатках. Ошибки такого рода типичны, когда дело касается ярлыка «застенчивый». Вот как это описывает актриса Энджи Дикинсон:

«Мне кажется, что люди, которые считают вас застенчивым, не осознают, что этим словом они называют нечто иное – чувствительность. Они не понимают или не хотят понять ваших чувств. Я поверила в себя, когда научилась игнорировать людей, нечувствительных ко мне. Чувствительность, – а она характерна для многих детей и даже взрослых, – прекрасное качество. Так что я не позволяю себе идти на поводу у тех, кто чувствительность называет застенчивостью».

Вспомним о том, как человек реагирует на застенчивость (см. главу 2), и мы увидим, как функционирует механизм навешивания ярлыков. Те, кто считали себя застенчивыми, и те, кто себя таковыми не считали, отвечали схожим образом на вопрос, какого рода люди и ситуации заставляют их испытывать застенчивость. Их ощущения и реакции были идентичны. Причины и следствия для тех и других сопоставимы, но лишь некоторые индивидуумы уверены, что им свойственна застенчивость. Почему?

Объективно у них одинаковый опыт, разница в том, принимает

или нет человек ярлык «Застенчивый». Застенчивые винят себя, незастенчивые – обстоятельства. «Разве кому-нибудь нравится выступать на людях или встречаться с незнакомцами?» – скажет незастенчивый человек, объясняя свой внутренний дискомфорт в подобных ситуациях. «Я так реагирую, потому что застенчив; все дело во мне, от этого никуда не деться», – скажет застенчивый. Первый обращен вовне, хотя и может реагировать так, как это свойственно застенчивому. Но он способен изменить ситуацию, например, включить кондиционер, если в комнате жарко.

К пониманию застенчивости нас могут также приблизить наблюдения философов, писателей и психологов за человеческой природой. Например, мы еще не упомянули о составляющем основу древнегреческой трагедии противоборстве сил индивидуализации и деиндивидуализации. Человек стремится быть единственным, уникальным, хочет, чтобы его воспринимали как индивидуальность. Но личная безопасность и возможность нарушить моральные запреты связаны с анонимностью, которая дается частичке природного круговорота, участнику хора, но никак не герою трагедии, действующему на авансцене. Подобный конфликт на психологическом уровне можно наблюдать, когда застенчивый человек страстно желает привлечь к себе внимание и в то же время старается оставаться незаметным. В рамках экзистенциального подхода, которого, например, придерживается психиатр Р. Лэйинг, рассматривается чувство личной незащищенности, которым страдают застенчивые люди. Если допустить, что наша индивидуальность зависит от признания другими людьми, то, следовательно, само наше существование зависит от их оценки и оказывается под угрозой, если они нас и знать не хотят.

Теории подобны огромным пылесосам, всасывающим все на своем пути. Каждая из упомянутых теорий имеет рекламных агентов, расхваливающих свой пылесос как лучший на рынке. Когда мы подойдем к вопросу о средствах преодоления застенчивости, мы позаимствуем понемногу от каждой теории. Теория черт поможет нам понять, как выявляется застенчивость, как она становится ярлыком, что человек сам думает по поводу своей застенчивости. У бихевиористов мы возьмем идею изменения порочного стиля поведения. Психоаналитические теории подтолкнут нас к необходимости глубинного анализа внутренних конфликтов, симптомом которых может быть застенчивость. Теории темперамента представляют для нас ограниченный интерес: они ценны для нас тем, что приводят к проблеме индивидуальных различий чувствительности у детей – а это позволит нам рассмотреть пути создания оптимальных условий развития личности. В конце концов мы обратимся к анализу тех социальных и культурных ценностей, из-за которых застенчивость превратилась в национальную эпидемию.

А пока давайте навестим кое-кого из застенчивых детей дома и в школе и посмотрим, как некоторые родители и учителя провоцируют застенчивость у детей, в то время как другие помогают им ее преодолеть.

Этого не делают ни птицы, ни звери, ни насекомые; только люди, и в том числе образованные педагоги, так поступают: формируют у своего потомства застенчивость. Они делают это, либо незаслуженно навешивая на ребенка ярлык застенчивого, либо оставаясь нечувствительными к детской застенчивости, когда та действительно проявляется, либо создавая условия, предрасполагающие к возникновению застенчивости. Иногда эти действия неумышленны.

«Я была очень чувствительным, нервным и замкнутым ребенком, так что у моих родителей появилась резонная, но на самом деле ошибочная идея держать меня дома для моего же блага. Меня не отдали в обычную школу. Я лишь изредка посещала уроки в маленькой сельской школе. И так – до 16 лет. Я чувствовала, что я не такая, как мои братья и сестры, и старалась скрывать это, но безрезультатно. Когда мне было пять лет, моя тетка (которая прекрасно рисовала, хотя нигде этому не училась) заглянула в мои рисунки и сказала: “Надо же! Девочка станет большим художником, а они все – чудаки”. Я запомнила это навсегда».