И, наконец, интерес Разумовской к сенатору, который поднял шум вокруг исчезнувшего досье каких-то контрабандистов ядерными технологиями… Тут совсем другая опера. Видимо, как раз здесь скрыта тайна ее последнего письма? И это тот самый материал, на основе которого он, Ледников, мог сделать по мысли Разумовской сенсационную книгу-расследование. Она старалась ради него. Хотя и знала, что контрабанда ядерными технологиями штука серьезная, здесь люди не шутят. Ни те, кто занимается контрабандой, ни те, кто с ними борется. Значит, прежде всего, нужно увидеться с сенатором, который должен быть тоже заинтересован в том, чтобы виновные в гибели Разумовской были установлены. Потому что если дело в контрабанде, доблестный сенатор может оказаться следующим.

Он все-таки заснул. Вернее, провалился в забытье, из которого его вернули какие-то звуки, доносившиеся с кухни. Свет там не горел. Видимо, Жене понадобилось что-то, но она, боясь разбудить его, осторожно возилась в темноте.

Ледников подождал некоторое время, а потом сообразил, что Жене может быть плохо и она ищет лекарство. Ледников протянул руку и включил настольную лампу, стоявшую в изголовье.

— Женя, да включите вы свет! Я не сплю, — громко сказал он.

Но из кухни теперь не доносилось ни звука. Что за черт! Неужели ей опять плохо? А может, ему просто померещилось?

Ледников, вздохнул, поднялся и отправился на кухню. Дверь была закрыта. Он распахнул ее и в это же мгновение получил страшный удар в лицо.

Когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что сидит на полу гостиной, прислонившись спиной к дивану, и руки у него связаны за спиной.

В глаза ему бьет свет от включенной люстры, а прямо перед ним на стуле сидит какой-то человек в джинсовом костюме, бейсболке надвинутой на глаза и темных очках. На ногах у него, естественно, были кроссовки. В общем, до боли знакомый персонаж из лихих девяностых годов — типичный бандюган, каких сейчас уже не часто встретишь и в Москве, а уж в бюргерском Берне он и вовсе выглядел как страшный сон. Сейчас раскроет пасть и скажет: «Ну чо, фраер, в натуре…»

Но бандюган, увидев, что Ледников пришел в себя, весело спросил:

— Ты кто?

Послать этого весельчака подальше? Да нет, лучше попробовать поговорить.

— Майор службы внешней разведки России, — не моргнув глазом, выпалил Ледников.

— Еще вопросы есть?

Видимо, такого ответа весельчак не ожидал. Поэтому недоверчиво хмыкнул:

— Джеймс Бонд, значит?

— Хуже. Майор Пронин. А ты кто?

— Ну, тогда я Джеймс Бонд. Похож?

— Не очень. Тебе чего тут надо?

— Мне? Да уже ничего.

И тут откуда-то сверху раздался срывающийся голос:

— Уходите или я выстрелю!

Ледников поднял глаза. На лестнице стояла Женя. На ней был короткий халатик, открывавший во всей красе ее ноги, показавшиеся сидящему на полу Ледникову необыкновенно длинными. В руках у нее был пистолет. Держала она его обеими руками вполне грамотно, словно ее учили этому.

Бандюган миролюбиво поднял руки.

— Все-все, ухожу. Давайте без глупостей, мы же все-таки русские люди. Мне уже действительно ничего не надо.

— Но для чего-то ты приперся? — спросил Ледников.

— Меня попросили оставить записку, что счетчик стучит и долг растет. Вон я ее на столе положил. А на кухню я зашел водички попить. И тут ты, майор, зачем-то проснулся. А не проснулся бы, я бы так же тихо и ушел. Итак, расходимся… Девушка, вы все-таки с пушкой-то поосторожнее, а то руки у вас дрожат. Пальнете и в своего ненаглядного майора попадете. Будете потом всю жизнь по нему слезы лить…

Меля всю эту ерунду, веселый бандюган слез со стула и с поднятыми руками попятился к двери.

— Эй, — остановил его Ледников. — Скажи там своим, что с деньгами они ошиблись. Нет у нее денег. Счета арестованы.

— Слушаюсь, товарищ майор! Будет сделано. Только если денег нет, надо искать. У папы попросить. Папа-то у нее есть?

С этими словами развеселый бандюган исчез за дверью.

Женя бросилась к Ледникову. Опустилась на колени, легко притронулась теплыми пальцами к его лицу в том месте, где оно болело. Она смотрела на Ледникова с жалостью и тревогой. Хо-рюш защитник, подумал он про себя. Непонятно, как выясняется, кто кого защищает.

— Руки мне развяжите, — хрипло сказал он.

— Да-да, простите, я сейчас.

Как оказалось, веселый налетчик связал Ледникова кухонным полотенцем, да так туго, что затянутые узлы в конце-концов пришлось резать ножом. Так что вся эта унизительная возня длилась довольно долго.

Освободив руки, Ледников спросил:

— Вы что, смогли бы выстрелить?

— Не знаю, — честно призналась Женя.

Ледников все так же сидел на полу, а она стояла перед ним на коленях. Под легким халатом на ней как будто ничего не было… У нее была небольшая, словно две половинки яблока, грудь. Ох уж это мужицкое естество, подумал он, ничто его не останавливает, так и прет.

Ледников встал, подошел к столу. Там действительно лежал листок бумаги, на котором печатными каракулями было выведено: «Все спалим! Ищи деньги, коза! Позвоним».

Он обернулся. Женя сидела на полу, обхватив колени руками. Точно так же она сидела на крыльце, когда он увидел ее в первый раз.

— И все-таки вам надо обратиться в полицию. Или уехать. Я не смогу быть с вами все время.

Женя прикусила задрожавшую iy6y, а потом разрыдалась. Ледников вздохнул. Опять утешать? Уговаривать уехать? Сколько можно!

Но она на сей раз справилась с собой достаточно быстро. Встала, запахнула халат, который ничего не закрывал, пробормотала свое уже привычное «Извините!» и быстро поднялась к себе.

О том, чтобы заснуть, не было и речи, Ледников промаялся до утра, придя к твердому выводу: надо, наконец, объяснить Жене, что он не может быть при ней сторожем, у него совсем иные проблемы, и потому ей, наконец, надо на что-то решиться. Невозможно больше сидеть в доме, дрожа от страха и ничего не предпринимая.

Но объяснять ничего не пришлось. Утром Женя сообщила, что звонил отец, он наконец получил согласие врачей на выезд в Швейцарию и уже взял билет на самолет. Будет в Берне вечером. Выглядела она уже довольно спокойной. Ну и слава богу.

Тут же позвонил Немец и доложил, что уже договорился о встрече с сенатором Фраем. Тот ждет их через час. Легенда та же: Ледников — журналист, занимающийся расследованием гибели гражданки России, а он, Немец, представитель журнала в Европе.

— Знаешь, а господин сенатор ничуть не удивился моему звонку, — добавил Немец. — Мне кажется, он с ней встречался…

Следователю необходимо учитывать, что у каждого человека имеются свои специфические особенности восприятия окружающего мира.