проблемы свободного времени. Всю неделю «дом-работа», а на выходных, если жена Ирина не у меня в Москве, то я лечу в Город, к своим. Однако же, вскоре я летать перестал…

Новый «Советский Премьер», Председатель Совета Министров СССР, Джермен Фролович Косыгин — по матери, внук знаменитого Алексея Николаевича Косыгина, будучи назначенным на должность, привносит, буквально, следующее правило в жизнь своих подчинённых Министров:

«Суббота — нормальный рабочий день с совещанием у меня в 21−00. В воскресенье, если до обеда не вызову, то работайте с документами».

И никто даже не вспоминает про Трудовой кодекс… жёсткий человек товарищ Косыгин, волевой!

И тогда, я приноровливаюсь на полдня в воскресенье ездить в район Сходни, на дачу к дяде Антону Лазареву, дорогому мне «Товарищу Генералу». После его «воскрешения» в результате Большого Скачка из 2000 в 2020 год, ему, естественно, возвращают его генеральскую пенсию и эту дачу, построенную на одноимённой речке для высшего состава НКВД СССР ещё при Сталине.

И «Товарищ Генерал» проживает на этой даче постоянно, особо никуда и не выезжая.

Во-первых, как Генералу Армии в запасе, ему положены — ординарец, кухарка и машина с водителем, и ему, просто, незачем самому ездить по магазинам за продуктами и вещами.

А во-вторых, он, как и любой «воскресший», не очень-то и сам хочет общаться с кем попало. Только с семьёй и старыми друзьями по службе. Но, меня дядя Антон принимает хорошо и, по-моему, даже рад, когда я приезжаю к нему. Но, как его понять? Всегда спокоен, говорит тихо, без эмоций и только то, что считает нужным, остальное ему просто не интересно.

Такие они, «воскресшие»…

Но, я его раскачал! Как Карнауха — на деньгах, так и дядю Антона Лазарева… — на рыбалке!

Место под генеральскую дачу выбрано прекрасное. Чуть за забором, раскинулась симпатичная, такая, заводь речки Сходни, величиной со среднее озеро. Заводь довольно глубокая, с камышами и… сразу видно, с рыбой… хорошо, так, плещется на зорьке. Единственный минус, обрывистый берег. Метра два высотой в глинистой почве, и немного подмываемый с весны. Внизу, понятное дело, намытое глиняное болото, ухнешь, не вылезешь.

Для рыбалки и отдыха, в сторону заводи сделан длинный высокий помост. Генерал любит на нём посидеть в шезлонге и подергать на удочку мелочь для кошки. А рядом, огромная старая ива, одна из веток которой нависает прямо над водой. И вот эта-то большая ветка меня и заинтересовала. С весны, из-подо льда к ней прибило какую-то мелкую животину, то ли суслика, то ли кошку. И эту животину точно кто-то объедал, пока совсем не объел. И этот кто-то, по-моему, сом, больше некому!

Я поговорил с местными стариками, посмотрел исторический очерк в Комсети… когда-то, во времена Царя Гороха, да, водились сомы в реке Сходне, но сейчас… особенно после строительства аэропорта «Шереметьево»… нет, уже давно не водятся.

И я начинаю эксперименты.

Во-первых, делаю короткие поводки из толстой лески — с одной стороны крупный крючок, с другой — петля для надёжного крепления к ветке.

Во-вторых, прошу дядю Антона к моему приезду в воскресенье налавливать на удочку мелкого живца. Удивительно, но отстранённый от всего мирского дядя Антон просьбу выполняет и к моему приезду у него в ведре всегда сидит десяток-другой маленьких живых рыбок фиг знает какой породы. Кошка очень недовольна, что ей не дают…., а по дяде Антону ничего понять нельзя. Но, судя по его отдельным движениям и словам, мой проект ему интересен.

А дальше, в течении месяца происходит одно и то же. Приезжая на генеральскую дачу по воскресеньям, я лезу на иву, проверяю пустые крючки, заряжаю живца на поводки и так до следующего раза.

И вот, как пишут в романах, в один прекрасный день…

Я сразу понял — есть!

Волевое, но обычно ничего не выражающее лицо дяди Антона, встречающего меня возле ворот, уже выражает… бурю эмоций.

Бежим с ним на берег! Ё-маё…! Ветка ивы ходит ходуном под напором огромной рыбины. Насколько рыбина огромна, неясно, но судя по всплывающей и вместе с веткой уходящей под воду спине с плавником, воображение дорисовывает, как минимум, метра три!

Ветка трещит, вот-вот готовая обломится.

— Уйдет, на! — эмоционально орёт безэмоциональный дядя Антон!

И я… прыгаю! Как был в костюме и при галстуке, так и сигаю, ухнув в намытую глину сразу по пояс.

Даже речи нет снимать рыбину с крючка. Единственный вариант ее вытащить — обломать ветку и тащить её наверх вместе с рыбиной. Ветку я кое-как обламываю, постоянно удерживая её от мощных рывков рыбины и под возбуждённые вопли дяди Антона, бегающего туда-сюда по кромке обрыва:

«Давай, на, тащи её, на!».

А что давать-то, на, и как тащить-то, на⁈ Я еле стою в глине, того и гляди, сейчас вырвется, орясина такая…

И тут…

Дядя Антон… тоже прыгает! Как был в сапогах и генеральском кителе, так и сигает! И тоже в глину, по пояс! Вот, что значит настоящий рыбак, хотя и «воскресший»!

Вдвоем, ясное дело, тянуть ветку сподручней. И мы, кое-как, помогая друг-другу, помаленьку вытягиваем на берег упирающегося полутораметрового сома, килограммов под двадцать-тридцать. После чего, активно забиваем его ногами, палками, камнями… И падаем в траву от усталости. Сом умирать не желает и через некоторое время опять начинает биться, передвигаясь к обрыву. И опять он получает от нас…

Мы стоим над убиенным сомом, смотрим друг на друга и хохочем. Зрелище ещё то, Генерал Армии и Министр, оба, полностью в глине, пинают сома… Наверное, смешно!

Дальше я, как помоложе, закидываю ветку через плечо и тащу на ней сома к дому. Но на последних метрах, дядя Антон ветку у меня отнимает и до крыльца сома дотаскивает уже лично… под «ахи» и «охи» своих домочадцев и помощников, высыпавших на то крыльцо и хором славящих великого рыбака.

Конечно, под такую добычу, звоним генералу Власову, который, всё бросает и тут же приезжает на дачу к бывшему шефу… со всеми своими заместителями.

Ах, какой хороший вечерок начинается! Едим приготовленного кухаркой сома — в ухе, жареного, запечённого с картошкой, выпиваем, травим анекдоты, поём песни, хохочем, хвалим главного добытчика! А сам главный добытчик — дядя Антон Лазарев, сидит и впервые за пять лет… улыбается. Он счастлив!

* * *

— И ты представляешь, Михалыч, тут он мне и говорит… — Председатель КГБ СССР Вячеслав Владимирович Власов отводит меня в сторонку и вкратце рассказывает о ходе выполнения секретного задания Генерального Секретаря ЦК КПСС Юрия Сергеевича Шевчука «Об установлении и задержании лиц, именующих себя „Боевыми экологами“ — лидеров экологических организаций, деятельность которых полностью финансируется из-за рубежа».

— Природные ресурсы, говорит, это общее достояние Человечества! Поэтому, говорит, развитые западные страны вправе вмешиваться в дела других стран, если там природные ресурсы используются неэффективно! Во, как!

— И я ему, тут же… затрещину, н-на! Р-руки назад, за стул! Сковал наручниками, пистолет в нос и спрашиваю… — продолжает Власов, — Чуешь, ссцуко, гарью пахнет⁈ Говори, кто у тебя сообщники⁈ Кто вербовал⁈ Какое задание⁈

— Э-э-э-э, Вячеслав Владимирович! — перебиваю я его, — Ну какие наручники, какой пистолет… Мы же не в Америке… и Вы же Генерал Армии, а не мальчишка-следователь…

— А я люблю, знаешь, юность боевую вспомнить… — отвечает Власов, — Надеваю капитанский мундир, в карман кладу ксиву капитанскую и на допросы… Так успокаивает…! Ты, кстати, в курсе, что я в 1975 году, в Городе, двух шпионов ЦРУ поймал? Настоящих! Лично, причём! Один, кстати, вообще негром был…

— Знаю, знаю! — с ужасом вспоминаю я допрос школьника Миши в Областном КГБ в уже далёком 1975 году, — Так и что с этим, который про Человечество?

— Ох-х, Михалыч… Я тебе вот что скажу… понижает голос Власов, — Ай, какой прозорливый у нас Верховный… Юрий Сергеевич, дай Бог ему крепкого здоровья и хорошую невесту! Колем мы их в Лефортово, колем, да всё никак не переколем, только прибывают. FBI, BND, MI6, Mossad, через одного! И все у них на зарплате! Ну и мы не лыком шиты… как пушку понюхают, по итогу, все «чистухи» пишут…

— И как же вы этих «Боевых экологов» определяете? — спрашиваю я.

— А по ориентировке наших аналитиков, вот… — отвечает Власов и зачитывает по бумажке:

«Они, гиперактивны в публичном пространстве и представляют собой своего рода религиозный орден борющихся и обличающих. Они, не стесняются зарубежного финансирования, оно воспринимается ими как нечто само собой разумеющееся».

— Это, ещё что! — продолжает Власов, — Там у них