«Если это не то, что нам требуется, — послал мысленное сообщение Лайам, — то я, так уж и быть, целый день буду почесывать твое брюшко».

Окна заброшенного строения были закрыты глухими ставнями, и в ровной шеренге ухоженных домов богатеев оно выглядело как гнилой зуб.

Лайам закрыл глаза, потом снова открыл и отшатнулся в испуге. Прямо ему в лицо глядели чужие глаза. Обеспокоенные глаза какого-то нищего.

— Эй, мастер, с вами все в порядке?

Лайам радостно улыбнулся и запустил руку в карман.

— Все просто великолепно, друг мой, — отозвался он и, одарив изумленного оборванца полной пригоршней мелких монет, размашисто зашагал к городской площади.

Когда Лайам добрался до караулки, Кессиас все еще был там, но заявил, что вот-вот уходит.

— Я вам истинно говорю, Ренфорд: этот Клотен меня доконает — если только я его раньше не придушу. Теперь он обвиняет в покушении на него верховную жрицу храма Лаомедона!

— Жрицу? Разве храм Лаомедона возглавляет женщина?

Лайам знал, что жрецы Лаомедона не имеют имен. Однако он никогда не предполагал, что столь высокий пост может занимать женщина.

Эдил словно не слышал вопроса.

— Он бросил ей обвинения прямо в лицо! Нет, вы слыхали? Я сейчас же отправляюсь туда, чтобы его унять, иначе за это дело возьмется сам герцог. И тогда уж, клянусь честью, не поздоровится многим.

Эдил был одет в чистую черную тунику с герцогским гербом, вид у него был очень внушительный.

— Послушайте, Кессиас, не могли бы вы мне рассказать об этой жрице побольше.

— Да ну вас, Ренфорд! — рассердился эдил. — С ней все в порядке. Она — очень хладнокровная особа. Она даже не соизволила сказать Клотену ни слова в ответ, — и это совсем его взбеленило. Этот сумасшедший поклялся, что если я не укажу ему на злоумышленников в самое ближайшее время, он займется этим сам.

— Значит, есть еще люди, готовые самостоятельно гоняться за теми, кто их обворовывает, — пробурчал Лайам себе под нос, но Кессиас услышал его и расхохотался.

— По правде говоря, Ренфорд, — их очень мало! Ладно, скажите-ка мне, как продвигаются ваши поиски? Небось, вы-то уже напали на след?

Напасть-то напал, да куда этот след заведет? Лайам иронически хмыкнул и решил пока не раскрывать Кессиасу своих карт.

— Вовсе нет. У меня есть пара идей, но они пока очень туманные. Мне нужно кое-что у вас разузнать.

— Тогда спрашивайте, только быстро. Одни боги ведают, что Клотен выкинет в следующую минуту.

— В Саузварке есть воровская гильдия? Если такой гильдии нет, значит, утро потрачено зря.

Кессиас вскинул голову и замер на месте как вкопанный.

— А почему вы об этом спрашиваете? Вы что, хотите с ними связаться?

— Нет, — с невозмутимым видом солгал Лайам. Если ему удастся выкупить свои вещи, он постарается сделать так, чтобы эдил ни о чем не узнал. — Но так мне легче будет вычислить похитителя. Не могу же я разыскать его, сидя дома. Если такая гильдия существует, значит, ее члены где-то встречаются, посещают одни и те же винные лавки, таверны…

Кессиас задумался, теребя бороду.

— Подобная гильдия тут есть, — произнес он наконец и медленно добавил: — но мы с ними никогда не пересекались. Это крепко сбитая группа, и я слыхал, что чужаков они не очень-то жалуют.

Это Лайама не удивило; все воровские гильдии не жаловали чужаков.

— А больше вам ничего о них не известно? Кессиас одарил собеседника взглядом, в котором смешивались неуверенность — стоит ли рассказывать ему что-то еще — и любопытство — а что же ему известно? В конечном итоге победило чувство локтя, и эдил медленно заговорил:

— Да не так уж и много. Они зовут своего главаря Оборотнем. Уж не знаю, вправду ли он оборотень, или это всего лишь кличка. Ведут эти ребята себя довольно спокойно, не сравнить с тем, что делается в больших городах. Я время от времени ловлю воров-одиночек, но с ними еще не связывался. Да и пробовать не хочу. И вам не советую, Ренфорд. Может, вы и ищейка, но они — волки. Это видно уже по кличке их вожака.

Лайам кивнул, показывая, что принял к сведению и новости, и предостережение эдила.

— Я буду вести себя осторожно, — пообещал он.

— Так же осторожно, как и с Анкусом Марциусом, а?

Анкусом Марциусом звали торговца, которого Лайам заподозрил в убийстве Тарквина. Дело кончилось тем, что телохранители князя торговли сильно поколотили Лайама.

— Осторожнее, мастер эдил. И намного. — Кессиас заулыбался, предаваясь приятным воспоминаниям, затем спохватился и тяжело вздохнул:

— Ну все, теперь мне нужно идти. Чего Клотен совсем не умеет, так это ждать.

Мужчины вместе пересекли площадь. Она была снова заполнена что-то продающим и что-то покупающим людом. Шел снег, но сотни ног тут же затаптывали его, и по булыжной мостовой расплывалась грязная мокрая каша. На дальнем краю площади они расстались. Лайам направился к конюшне, в которой он оставил Даймонда, а Кессиас двинулся к Храмовой улице.

Лишь после того, как копыта чалого зацокали по брусчатке, Лайам вспомнил о Фануиле. Он мысленно окликнул дракончика — осторожно, готовясь прерваться при первых признаках головной боли. К его удивлению — и удовольствию, неприятные ощущения так и не появились, а дракончик отозвался мгновенно.

«Да, мастер?»

«Возвращайся домой. Я закончил свои дела в городе. По крайней мере, до вечера».

«Слушаюсь, мастер». Виски не болели, и Лайам решился послать еще одну мысль.

«У меня уже получается?»

«Да, мастер. Дома мы позанимаемся еще».

Лайам самодовольно кивнул и пришпорил Даймонда. Чалый перешел на рысь. Все шло распрекрасно. Лайам заметно продвигался вперед. Как в мысленном общении со своим фамильяром, так и в деле, которым он был занят.

Едва миновав каменные столбы, обозначающие городскую черту с восточной стороны Саузварка, Лайам перевел скакуна в галоп.

На морском берегу его ожидал Сцевола. Лайам увидел юношу еще с тропинки и мысленно выругался в свой адрес. Он напрасно обнадежил несчастного. В книгах Тарквина не нашлось ничего такого, что могло бы тому помочь.

— Приветствую вас, Лайам Ренфорд, — сказал юноша. Его обезображенное лицо казалось совершенно бесстрастным.

— Добрый день, Сцевола, — отозвался Лайам, спешиваясь и протягивая гостю руку. Он невольно обрадовался, увидев, что пораженную страшной болезнью кисть обтягивает перчатка, и тут же обвинил себя в малодушии. — Боюсь, мне нечем вас обнадежить. Я так ничего и не нашел в библиотеке.

Сцевола крепко пожал руку Лайаму и небрежно отмахнулся от извинений.

— Я ничего и не ожидал, — сказал он, однако чешуйчатое лицо его дрогнуло. — Никто ничего не может найти.