Я даже нашла описание похорон, которые так хотела старушка. Часть текста, в самом деле, была написана на неизвестном мне языке. Мне быстро стало ясно, что Джаспер поторопился, и не прочитал требования бабушки полностью, но мне не дал ознакомиться с текстом Гастон, который бежал ко мне и кричал, что собаки что-то нашли. Наша группа сорвалась с места, и мы ринулись в том направлении, где рвали и выли собаки. Оказалось, что преследование увело их в абсолютно непроглядную чащу, с рельефом, который явно был против, чтоб я по нему быстро бегала. Превозмогание, увы ни к чему нас не привело. Собаки стояли, как вкопанные, но лаяли они на деревья, возле которых ничего не было. Лучи от фонарей, требования выйти с поднятыми руками и прочие манипуляции не позволили нам обнаружить преступников. Я уже хотела идти к Гастону – показывать дневник, который теперь покоился у меня в сумке, но вдруг один из полицейских закричал «Смотрите на деревья!». Мы все обернулись в направлении света множества фонарей и увидели, что линия деревьев стоит несколько нестройно. Что-то проредило их, и теперь покорёженные стволы валялись по округе, а те, что остались, приняли форму, похожую на тоннель. Полицейские подошли ближе к пролому, а вот собаки, рыча и лая, отказались идти дальше.

Раздался необычный звук. Будто где-то далеко нарастает порыв мощного ветра, собирающегося снести нас, как пылинки, как мусор. Звук нарастал. Мы стояли в замешательстве, пытаясь разглядеть что-то в лесной темноте. Оно удовлетворило наши ожидания. Из чащи, прямо из пролома, выползло мерзкое серо-зелёное существо, елозившее брюхом по земле, засыпанной лесным мусором. Слева и справа этого существа мы видели множество ног, напоминающих человеческие до колена, а паучьи – ниже. Но если б только ноги… Оно вылезло основательно и обратило к нам свою морду, и та была подобна лицу старой женщины, как если бы его сделали из воска. Я не видела бабулю Тортон, но готова была поклясться, что это именно её посмертная маска. Она открыла глаза, но я не увидела ни звериных зрачков, ни множества паучьих глаз, ни белков без зрачка, ни чего-то ещё, из того, что там можно было ожидать. Я узрела там абсолютную тьму, а следом раздался многоголосый рёв и вой, и он шёл прямо из этих двух чёрных круглых провалов. Запредельное нечто наполняло тушу новоиспечённого монстра. Он был создан здесь, но его душа пришла из той тьмы, и была его частью.

Собаки не стали ждать и сбежали первыми. Мы даже не начали думать о том, чтоб что-то предпринять, а двое полицейских уже были раздавлены. Затем ещё один был растворён какой-то субстанцией, вытекшей из брюха монстра. Я слышала выстрелы, но не хотела проверять их успешность. Мы просто бежали в разные стороны, и я не останавливалась, пока не увидела машину, а потом ещё гнала несколько часов в каком-то благословенном направлении, ведь мне не встретился ни один патрульный. Когда у меня кончился бензин, то я шла пешком, пока не увидела маленький придорожный отель. Он стоял в чистом поле, а это означало, что местность вокруг хорошо просматривалась. Я заплатила наличными, окопалась в номере, и наконец-то поставила телефон на зарядку.

Несколько дней я прожила в отеле. Я питалась едой из автоматов, читала записи бабули, и ожидала каких-то вестей. Существо растворилось в неизвестности. Гастона нашли. Он слонялся вдоль дороги, с потерянным взглядом. Его физические повреждения были незначительны, ведь перелом срастается быстрее, чем излом в психике. Но он оправился. Даже вернулся к работе, но уже только в офисе. Моя жизнь тоже пришла в относительную норму. Когда я выбралась из отеля, то продала всё и переехала жить в пустыню. Что-то мне подсказывало, что такая дислокация наиболее безопасна. Во всяком случае, пока. Ведь та тварь пугающе походила на гусеницу.

Дневники бабули Тортон были утеряны, но некоторые их абзацы навсегда остались в моей голове. Вспоминая их, я радуюсь, что в ту ночь вся семья Тортон вышла в ночь, в неизвестном направлении, и их более никто не видел. Они до сих пор объявлены пропавшими без вести. Отчасти, мне даже интересно, как обосновали в отчётах тела нескольких бродяг, что были откопаны в подвале злосчастного семейства, но, главное, что я знаю – какова истинная причина их там появления. От того знания моя безмерная радость, что мне не придётся больше работать с их детьми. Никому не придётся.

«Я общалась с абсолютно недозволенными спектрами, и моя жизнь несколько раз была близка к тому, чтобы более, чем оборваться. На сегодняшний день всё готово. Мы изучали линии и отделяли жизнь от тверди. Мы знаем, какую мощь приносит нам плоть. Сарджи-и Айа Кеела. После моей смерти меня необходимо сжечь особым образом, ибо те, от кого спас меня Старший Знак, всё ещё могут претендовать на мою сущность. Я многое знаю, и многое видела. Я поняла, что Дзхич-олмик’таб следит, и что их пещера не всегда открыта. Сожгите меня. Я знаю, как сдержать их, но меня скоро не станет. Они придут через меня, и вы сами их впустите, как ваш младой властелин впустил первую жену своего первенца. Сожгите меня по обряду земель Тхандрамако Цетръаах-ру, или же это приведёт к катастрофе.»

Дождь из иных миров

Днём ранее, ближе к вечеру, солнце закатывалось за горизонт, бесконечно долго утопая в кровавом океане небес, что неизменно предвещало прекрасную погоду на день грядущий. Мы будто бы в день сегодняшний умерщвляем небесное светило для завтрашнего попутного ветра. Исходя из моего рода деятельности, мне порой требовалось небо дождливое, но именно сегодня в день, когда всё началось, хотелось нежных солнечных лучей, в чем небеса были ко мне благосклонны. Так уж вышло, что у меня закончились именно те травы, что требовали хорошей погоды для сборки. Меня зовут Сил, и я был тем, кого многие бы назвали алхимиком или даже колдуном, но в моём городке меня считали лекарем. Долгое время я был единственным лекарем, при поддержке моей прекрасной жены. До того самого солнечного дня. До того истинно проклятого дня.

Я проснулся ранним утром, позавтракал покрепче, собрал некоторые инструменты и небольшие баночки в сумку, посмотрел в окно на сочную зелень во дворе, залитую свежими лучами солнца. Жена на тот момент ещё продолжала сновидческую деятельность, разбросав золотистые волосы по подушкам. Она чуть замерла на вдохе, когда я поцеловал её перед тем, как уйти, но не проснулась. Этого