— Они ваши? — спросил он у Есперсена.

— Нет, они принадлежат этому дому.

— Они дорого стоят?

— Конечно.

— Сколько примерно?

В комнату заглянула женщина среднего возраста. Фрёлик отошел от шкафа.

— Вот ты где, — обратилась она к Есперсену. — Пожалуйста, присмотри за своими детьми, я не могу… — Заметив полицейских, она остановилась, не договорив.

Гунарстранна поспешил представиться:

— Инспектор Гунарстранна. Отдел убийств.

Ингрид Есперсен пожала ему руку. Фрёлик заметил, что хозяйка дома когда-то была настоящей красавицей и до сих пор неплохо выглядит, хотя на лице уже проступили едва заметные морщинки и складочки. Несколько секунд Фрёлик не мог решить, что делает ее такой привлекательной — ее чистое лицо под модной стрижкой или фигура и потрясающие ноги. Наверное, последнее, решил он, ее тело. Спина у нее стройная, как у школьницы. И платье выгодно облегает все нужные места.

Есперсен собирался что-то сказать. Но Гунарстранна его опередил:

— Ингрид Фольке-Есперсен?

Женщина кивнула.

— Примите наши соболезнования.

Она снова кивнула и хладнокровно посмотрела в глаза инспектору — своему ровеснику. Франк заметил, что Гунарстранна не выпустил ее руки.

Фрёлик шагнул вперед и тоже представился:

— Франк Фрёлик.

— Мы как раз собирались уходить, — словно успокаивая вдову, пояснил Гунарстранна. Но та не слышала, что он говорит. Оба полицейских следили за ее взглядом. Она в упор смотрела на Карстена Есперсена, и глаза ее наполнялись слезами.

— Карстен, — тихо и жалобно прошептала она.

В ее почти неслышных словах угадывалось отчаяние. Она не сводила взгляда со своего пасынка; тому, видимо, стало не по себе. Карстен и без того с трудом держал себя в руках. Ингрид, наоборот, не стремилась сдерживаться. Карстен Есперсен очутился в центре всеобщего внимания: мачеха и полицейские пристально смотрели на него. Все словно ждали от него каких-то важных слов.

— Вот он, — Есперсен указал на Гунарстранну, — заметил твоего Теккерея.

Три головы повернулись к инспектору. Гунарстранна по-прежнему задумчиво смотрел на вдову и ее пасынка. Наконец он соизволил нарушить молчание.

— Совершенно верно, — кивнул Гунарстранна и повернулся к застекленному шкафу: — Собрание сочинений неполное. Не вижу «Барри Линдона».

— Мне всегда казалось, что фильм лучше книги, — ответила Ингрид Есперсен с порога.

В комнате снова повисло неловкое молчание. Все молча смотрели на вдову. В конце концов та решила продолжить:

— Да, вы правы. «Барри Линдона» в самом деле недостает. К большой досаде Рейдара. Он, знаете ли… был перфекционистом и никак не мог взять в толк, что я собираюсь довольствоваться неполным собранием…

— У вас найдется пара минут? — спросил инспектор Гунарстранна.

— Самому Рейдару вечно не хватало времени на чтение, — продолжала Ингрид, видимо забывшись.

Атмосфера в комнате незаметно изменилась. Напряженность, возникшая с приходом вдовы, постепенно исчезла.

— Мне сейчас не очень хочется разговаривать, — прошептала Ингрид. — Я очень устала. Прошлую ночь почти не спала.

— Мы можем вернуться завтра, — предложил Гунарстранна. — Правда, нас интересуют всего два вопроса. Ваш муж вчера ложился спать?

Ингрид покачала головой:

— Я проснулась, когда сообразила, что его нет… наверное, так. Чтобы заснуть, я приняла снотворное.

— Когда вы вчера легли спать?

— От одиннадцати до половины двенадцатого…

— Вы звонили… — Гунарстранна мотнул головой в сторону Есперсена.

— Да, — ответила Ингрид. — Ночью, после того как проснулась. Но Карстена дома не оказалось.

Ингрид и Карстен Есперсен стояли и смотрели друг на друга в упор.

— Я спал, — нехотя буркнул Карстен.

— Я так и поняла, — ответила она. Глаза у нее заблестели, губы задрожали. Ей, видимо, хотелось сказать что-то еще, но она не решалась.

Молчание нарушил Гунарстранна:

— Зачем вы звонили?

— Испугалась, когда не увидела в спальне Рейдара.

Инспектор окинул вдову внимательным взглядом.

— Вы услышали внизу шум?

— Сама не знаю, — ответила она.

Так как Гунарстранна промолчал, ее слова как будто повисли в воздухе. Инспектор сплел пальцы рук за спиной и стал ждать, но продолжения так и не услышал. Ему пришлось уточнить:

— Вам показалось, что вы услышали какой-то шум?

— Сама не знаю, — повторила вдова, опуская голову и сосредоточенно вычищая грязь из-под ногтя. Кисти руку нее были маленькие, белые; тонкие пальцы казались еще тоньше благодаря массивным кольцам. Лак на ногтях, ярко-красный, почти облупился. — Я испугалась, — рассеянно добавила она. — Не понимаю, что на меня нашло.

— Почему вы испугались?

— Потому что Рейдара рядом не оказалось. — Губы у нее снова задрожали, и в темных глазах показались слезы. Она вытерла лицо рукой.

Есперсен шагнул вперед и многозначительно кашлянул. Гунарстранна поднял руку, призывая его к молчанию.

— После того как вы позвонили Карстену Есперсену, вы снова заснули?

— Нет, — быстро ответила Ингрид. С ней что-то случилось. Вопросы инспектора о покойном муже как будто выбили ее из равновесия. Маска безмятежности, словно приросшая к ее лицу вначале, когда она только вошла, стала полупрозрачной. Она просвечивала, как подсвеченная солнцем поверхность тихого лесного озера. После того как по воде прошла рябь, стали видны омуты и водовороты внизу. — Я лежала без сна до тех пор, пока по улицам не поехали машины, — продолжала она. — Движение началось… рано, очень рано, когда было еще темно. — Она замолчала и покосилась на пасынка, который посмотрел на нее в ответ. Фрёлик не понял, как истолковать ведущийся между ними безмолвный диалог.

— А потом? — спросил Гунарстранна.

Ингрид Есперсен повернулась к нему:

— Потом я решила, что мне приснился страшный сон, что все звуки и прочее я придумала. Поэтому… — Она закрыла глаза.

— Да?

Ингрид показала вниз:

— Я уже собиралась заснуть, когда…

— Его заметила проходившая мимо женщина, — кивнул Гунарстранна. — Мне сообщили, что вы спустились в магазин к нашему коллеге Иттерьерде и опознали покойного мужа.

— Да.

Все трое посмотрели на вдову. Ингрид как будто забыла об их присутствии. Устремив взгляд на какую-то точку в дальнем углу комнаты, она рассеянно соскребала лак с ногтей.