— Не лезь к нему! Он мой! Мой! — повторяла эта невменяемая одно и то же.

Мою руку девчонка стряхнула без труда и снова нацелилась в волосы. Перед глазами мелькнул хороший маникюр с острыми ноготками.

— Да прекрати ты! — подставила одну руку под очередной замах, пытаясь защитить и волосы, и лицо, а другой надеясь сдвинуть девицу в сторону. Та же не оставляла попыток причинить мне вред. Кажется, уже не важно какой. Любой. Главное, чтобы зацепить меня и что-то себе доказать.

Оттолкнувшись от стены, она резко рванула вперед и самыми кончиками ногтей задела мою шею. Резкая боль, как от когтей кошки, прошлась огнем по нежной коже.

«Хорошо, что глаза и само лицо не зацепила», — пришла автоматом мысль.

— Дрянь! Ненавижу тебя!

Успокаиваться на достигнутом девчонка не собиралась.

Да сколько можно! Нервная дрожь прошила всё тело. Никогда не любила этих глупых бабских разборок. Дурость полная! Но, как закон подлости, мне на них всегда везло. И никто же не спрашивал, а надо ли оно мне вообще. Почему-то очень часто девицы, подобные этой Кате, видели во мне соперницу и разрушительницу их планов. И вместо выяснения отношений непосредственно с объектом своих любовных терзаний, решительно бросались разбираться со мной.

Со всей скопившейся злостью на несправедливые нападки и причиненный уже вред, сама от души толкнула пьяную девицу, освобождая себе дорогу к свободе. И надо сказать, у меня это практически получилось. Правда, я не учла, что эта пьянь тоже была на каблуках. К тому же держалась не совсем устойчиво. А учитывая, что алкоголя в ней плескалось прилично, Катя, легко потеряв равновесие, стала заваливаться назад. Она попыталась за что-нибудь ухватиться… Это оказалась моя рука. Да что за безобразие! Очередные царапины пропороли кожу на предплечье. Запястье сковала бульдожья хватка упёртой девицы. Кожу обожгло «крапивкой».

Девчонка плюхнулась некрасиво на задницу, но захват не расцепила.

— Да отцепись ты уже! — со всей силы рванула руку на себя. Как же меня это всё достало. Ничего не меняется! Везде находятся дурацкие приключения с риском для здоровья. И неадекватные влюбленные идиотки.

Отскочила к раковинам с зеркалами, краем глаза отслеживая не совсем адекватную девицу. Чтобы поправить одежду и оценить шею потребовалось пару мгновений. Всмотрелась в свое отражение — глаза влажно блестят, кожа бледная, но щеки покрылись пятнами. Да, общий вид пришибленный. Царапины на шее яркими полосами хорошо привлекали внимание.

Начало колотить от надвигающейся истерики. Руки затряслись и появилась одышка. Ладони вспотели, а тело бросало то в жар, то в холод. Царапины неприятно жгло. Безумно захотелось расплакаться и пожалеть себя.

У меня, если выражаться, жаргонно — позднее зажигание. Со стороны кажется, что я стараюсь на все выпады реагировать адекватно и спокойно, а на самом деле, просто не успеваю понять ситуацию и туплю. А вот когда меня догоняет осознание всех неприятностей, тут уж лучше быть подальше от окружающих — истерика, как снежная лавина, нарастает постепенно, но основательно. Сдерживаться становится очень сложно.

— Он мой! Мой Саша! — отвлек от разглядывания собственного отражения в зеркале очередной пьяный бред, сменившийся всхлипываниями и невнятными причитаниями. — Ненавижу тебя!

Поджав ноги и заливаясь слезами, Катя с ненавистью смотрела на меня. Но, что радовало, уже не пыталась бросаться в бой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Идиотка! — моё терпение тоже осталось где-то за дверьми это комнатки, — протрезвей и Сашей поговори, а не набрасывайся без причины на людей.

У меня и самой предохранители работали на износ, потому, бросив последний взгляд на девчонку, просто развернулась и ушла.

Если бы я захватила свою сумочку с собой, ни за что не стала возвращаться наверх. Тело, не переставая, колотило дрожью и единственное желание, бившееся в мозгу, — поскорее добраться домой. Залезть под одеялко и, свернувшись там в комочек, пережить выходные.

Зал и лестницу преодолела на автопилоте, не глядя по сторонам, но стараясь ни с кем не соприкоснуться. Рука, за которую схватилась Катя при падении, продолжала жечь, поэтому придерживала ее и немного растирала. Все время буквально заставляла сосредотачиваться на мелочах, переключиться. Иначе — срыв. Провела рукой по волосам, перекидывая их вперед и побольше прикрывая шею, где все еще ощущалось жжение от царапин. Рукава платья оттянула как можно ниже. Синяки на руке уже проявили себя в виде разрыва капилляров. Завтра будут приличные гематомы.

Жизнь на втором этаже продолжалась в том же ритме, какой был до моего ухода. Что немного ослабило пружину, но до конца не отпустило. Дыхание немного выровнялось и, хотя бы одышка пропала.

Подходя к стойке, чтобы забрать свой клатч, перехватила восхищенный взгляд подруги в сторону Глеба. Девушка переместилась совсем близко к играющим.

— Глеб — ты шикарно играешь! — услышала ее. — Может, и меня научишь?

А Светланка — молодец, время зря не теряет. Вот уж точно, это не пассивная лань и трусиха, как я. Такая сама, кого захочет, на плечо закинет и утащит в берлогу!

Эта дикая мысль немного приподняла градус убитого настроения, и я еще маленько расслабилась. Очень уж красочно представилось, как Светланка, закинув на плечо Глеба, тащила того домой.

— Неужели брат тебя не научил? — Глеб перевел взгляд на задавшую вопрос девушку.

— Научил, конечно. Но всегда можно научиться играть еще лучше. Тем более занимаясь с таким хорошим тренером.

Моя коллега оказалась настойчивой. Глаза ее так и сверкали в предвкушении. Оставалось только локон на пальчик накрутить и губку прикусить.

Я немного понаблюдала, как девушка активно пыталась клеить понравившегося ей парня. Сама никогда так не умела — сгорела бы со стыда. Да и не стала бы влезать в сложившуюся пару, и соперничать не пыталась. Я могу бороться за свое, а вот за призрачный шанс никогда не стану.

Реакция Глеба приятно удивила. На выпад Светланки он только покачал головой, ничего не ответив. И будто даже не заметил поползновений этой красотки.

— Света, — привлекла внимание девушки к себе, подойдя к ней совсем близко, — я уезжаю домой.

— Но еще не так поздно, — повернувшись ко мне, среагировала она. — Всё нормально? Ты бледная какая-то.