– Мам, думайте с отцом, что хотите. И поступайте с Мезенцевыми, как считаете нужным. В конце концов, это ваши старинные знакомые. Это вы с отцом знаете их почти всю жизнь. Вам и решать. Но мои отношения с Ольгой я бы не хотел больше обсуждать, – так заявил Леонид.

В тот вечер, словно наказывая мать за неделикатность и непонимание, он не остался на ужин. Он уехал к себе, потом поздно позвонил Ольге, долго с ней разговаривал о всяких пустяках. А на следующий день сделал ей предложение.

… – Родители не смогут приехать на Новый год. Они обязательно вам позвонят, а мы с Олей их навестим, – постарался сейчас объяснить ситуацию Леонид и тут же заметил, как помрачнел Мезенцев.

– Ты, Леня, успокойся, я сам твоим позвоню. Поговорю с ними. Понятно, моложе мы не становимся, сил уже не на все хватает. – Спустя минуту Мезенцев похлопал его по плечу. И Леонид был благодарен за то, что этой неловкой ситуации обо всем догадавшийся Мезенцев дал такое деликатное объяснение.

В Новый год Леонид заехал к родителям. Навез снеди, подарил подарки, посидел с ними. Было заметно, что мать и отец переживали и безумно радовались восстановлению мира. Они приготовили ему в подарок дорогой портфель, который Леонид принял с шутливым возгласом:

– Ну, вот, пусть кто-нибудь попробует мне что-нибудь сказать!

Он намекал на данную отцом характеристику «администратор без стола». Отец все понял и улыбнулся, отвернувшись. Около одиннадцати он стал прощаться:

– С наступающим. Я вам позвоню ровно в двенадцать, – повторял он, уже стоя на лестничной площадке и улыбаясь вышедшим проводить его родителям.

Чувство вины глодало его, Леонид хотел остаться, хотел посмотреть с ними праздничные передачи, обсуждать увиденное, немного позлословить, поспорить. Хотелось в конце вечера выпить крепкий чай с тортом «Наполеон», который мать неизменно делала в этот день. Но он должен был уехать. Его ждала невеста, Ольга, его ждали Мезенцевы. «В конце концов, это выбор родителей и они не имеют права заставлять меня жить по своим правилам. Никто не мешал им быть рядом со мной в этот день», – убеждал себя Леонид, пробираясь по заснеженной Москве. Его настроение испортилось, потому что у Мезенцевых пришлось бы тоже мучиться от несовершенства ситуации – Васса Федоровна даже всплакнула, жалуясь, что Мария Петровна и Сергей Николаевич не приедут на Новый год. «Как же так, мы породнимся скоро. Мы же без пяти минут сваты! Зачем же они так?!» Леонид только растерянно развел руками. «Как ужасно, когда кто-то с кем-то не договорился! Но я-то в чем виноват?» – подумал он тогда.

Но вечер в доме Мезенцевых прошел прекрасно. И это было дело рук Константина Алексеевича. Он, пребывая в прекрасном настроении, первым делом позвонил Хитровым. Он так долго и громко их поздравлял с праздниками, желал здоровья и счастья, что Леонид расслабился. Он понял, что усилием своей воли Мезенцев хотя бы внешне растопил возникшее недовольство. Он громким смехом, речами и обещанием как следует напиться на долгожданной свадьбе, нарушил все обеты молчания, убрал все неловкости.

– Я же вам говорю – только мы с вами. Никаких этих самых огромных свадеб, где гости не знают друг друга!

Потом к разговору подключилась Васса Федоровна – и началось обсуждение свадебного стола. Разговаривать по телефону закончили только тогда, когда Ольга воскликнула:

– Господи, да открывайте шампанское! Двенадцать!

И все кинулись за бокалами.

– Леня и Ольга! – Мезенцев дождался тишины и встал с бокалом в руке. – Я не буду много и красиво говорить. Я скажу только, что вы – наша надежда. Надежда родителей. Вы – наши надежды, наши мечты, наши идеалы. Вы должны… Нет, не так, у вас получится сделать то, что нам не удалось. Знаю, так говорят все родители своим детям, и я не оригинален. Но что поделать, что мои фантазии и пожелания не идут дальше общечеловеческих. Счастья вам. Берегите себя и думайте о нас!

Васса Федоровна засопела и полезла за салфеткой. Леонид ужасно пожалел, что рядом нет родителей. Он бы клятвенно заверил, что будет он им и поддержкой, и опорой и сделает все, чтобы они гордились им. И маме он бы сказал, что в Ольгу он влюбился, влюбился честно, сам того даже не ожидая.

– Спасибо вам большое. – Леонид тоже встал и обратился к Мезенцевым: – Я даже и представить не мог, что те два маленьких дачных домика, в которых прошло наше детство, обладают такой волшебной силой. Не будь этих домиков, тех грядок, яблонь и колючего крыжовника, не сидели бы за этим столом. Я предлагаю выпить за прошлое. Наше общее прошлое.

После этого тоста Васса Федоровна заплакала в полный голос.

– Вася, ты что это?! Оля, ну-ка, успокой мать, а мы пока с Леней побеседуем.

Женщины скрылись в комнатах, а Мезенцев налил коньяк в пузатый бокал и подал его Леониду.

– Как ты понимаешь, плачущая жена мне не мешала, но я должен кое-что тебе сказать, пока мы все не устали и не валимся под стол.

– Я слушаю вас.

– Леня, ты увольняйся со своей работы. Сразу после праздников пиши заявление об уходе.

– Как это так?

– Так. Тебе приготовлено место. Хорошее. Очень хорошее. Все вокруг говорят, что ты молод. А я говорю, что именно ты должен сесть в это кресло.

– Это что же, сразу кресло? Не стул? – пошутил Леонид.

– Не язви. Молод еще. Ты садишься в кресло. И будешь делать нужное всем дело. Ну, и о своем будущем подумать надо.

– А что это за место?

– Потом скажу. После праздников. Ничего страшного и сложного в той работе нет. Поэтому я даже не спрашиваю твоего согласия. Тем более что у тебя и так есть о чем сейчас подумать. До свадьбы осталось всего ничего, верно?

– Верно. И спасибо вам за все. Один я бы никогда ничего такого не добился. – Леонид улыбнулся, а сам опять вспомнил слова отца: «Администратор без стола?»

– Не благодари. Я не только о тебе думаю. Я и о дочери беспокоюсь.

– Я постараюсь сделать все, чтобы Ольга была счастлива.

– Я надеюсь на это.

– Только, Константин Алексеевич, жить мы будем у меня. Вы знаете, я снимаю небольшую, но уютную квартиру. Нам там будет хорошо.

– Ну, я бы, конечно, настоял на том, чтобы мы все жили здесь. Места много. Я все время на работе. Васса Федоровна книжки пишет. Вам никто здесь мешать не будет.

– И все же.

– Ну, коли, ты настаиваешь…

– Да, я настаиваю.

– Договорились, – утвердительно кивнул Мезенцев. – Я рад, что вы поженитесь. Ты тот зять, которого мне всегда хотелось иметь. – Мезенцев поднял бокал и пригубил.

«Он хотел иметь. Он – хотел». – Леонид не мог не обратить внимание на последнюю фразу.

Свадьба состоялась через два месяца и была такой, какую обещал Мезенцев, скромной, душевной. Присутствовали только родители и близкие друзья. Ольга не стала шить платье – она была в светлом атласном костюме, на высоких шпильках. Свои рыжеватые волосы она подняла наверх и свернула в свободный пучок. Леонид посмотрел на свою невесту и ужаснулся: «Как я мог тогда так думать?! Как мог что-то планировать, играть с ней, расставлять ловушки?! Господи, не дай бог мне проговориться когда-нибудь об этом. Не дай бог, Ольга когда-нибудь об этом узнает! Она не простит. И я себе не прощу!» Леониду захотелось сделать что-то, чтобы суеверно удержать в себе любовь к этой женщине.