«Закрытый пакет № 1» – единственное доказательство существования советских планов расстрелять польских военнопленных, но некоторых из его документов приверженцы «официальной» версии стараются не касаться. Что можно истолковать как замешательство от смущения. Выписки из протокола № 13 подрывают аргументы в пользу непогрешимости всего комплекта документов из «Закрытого пакета № 1».

Швед41, Прудникова и Чигирин42 цитируют Валерия Харазова – друга Шелепина, который поведал, что о катынских документах тот узнал вскоре после назначения на должность Председателя КГБ. Документ № 4 из «Закрытого пакета № 1» – записка с предложением Шелепина уничтожить все материалы по Катыни. На что, если верить Харазову, Хрущёв ответил отказом.

Таким образом, либо Харазов ошибся, и дела уничтожили, либо их всё-таки оставили в целости и сохранности. Во всяком случае, похоже, что уничтожение – фактическое или только предполагаемое – как-то связано со штампом “Не сжигать” на «шелепинском» варианте документа № 2.

Трудно вообразить, чтобы архивисты согласись вносить в документы такие изменения как в «шелепинском» варианте выписки. Но если «бериевский» документ № 2 – фальшивка, и копия с него снята под копирку, тогда «шелепинскую» версию выписки следует рассматривать как попытку наметить опытным путём возможность дальнейших подделок. Но каким бы ни был мотив, «шелепинский» вариант безусловно сфальсифицирован.

Добавление имени Сталина внизу документа тоже указывает на подделку. Хрущёв на протяжении нескольких лет выступал как организатор против сталинского «культа». Для подлинного документа 1940 года с подписью “Секретарь ЦК” указывать имя Сталина не требовалось. Секретарей было несколько, и каждый из них мог поставить свою подпись. В 1940 году должности генерального секретаря не существовало. Её ввели в годы правления Хрущёва и специально для него.

Однако без имени Сталина попытка обвинить его в трагедии Катыни выглядела бы менее убедительной.

Подытожим:

Что, в свою очередь, означает: на момент фабрикации «шелепинского» варианта выписки такие документы отсутствовали. Ибо, если «записка Берии» (документ № 1) с жирной и хорошо читаемой подписью Сталина существовала бы в 1959 году, незачем было думать о добавлении его имени к документу № 2.

Свидетельство Харазова и замечания самогó 70-летнего Шелепина в начале 1990-х годов доказывают, что какие-то катынские подделки замышлялись ещё в «те десять лет» правления Хрущёва. Неудивительно, что сам он не пошёл на это. В марте 1940 года Хрущёв состоял полноправным членом Политбюро. Работая на Украине, он регулярно посещал кремлёвский кабинет Сталина, например: 1 марта, 3, 4 и 5 апреля, а также 21 и 22 мая 1940 года. Если бы Хрущёв задумал обвинить Сталина в Катынском расстреле, ответственность легла бы и на него самого.

Не известно, что именно стало толчком к фабрикации «шелепинского» варианта документа № 2 и почему его не уничтожили. Но он сохранился, благодаря чему у нас появились веские основания признать вероятной фальсификацию других документов «Закрытого пакета № 1». «Шелепинская» выписка дополняет – вместе с фальшивыми документами, представленными Виктором Илюхиным в 2010 году, – другие доказательства подделки. Поэтому мы, по меньшей мере, не имеем права принять документы «Закрытого пакета № 1» просто на веру как свидетельства, опирающиеся на первичные источники.

Есть и другие основания подозревать фальсификацию документов из «Закрытого пакета № 1». К примеру, «письмо Шелепина» содержит такой текст:

Вплоть до 1989 года советским архивистам не удавалось выявить списки польских военнопленных, вывезенных из козельского, осташковского и старобельского лагерей. И до указанного времени режим антикоммунистической Польши обвинял СССР в расстреле военнопленных в лагерях или вблизи мест захоронения. После выявления и публикации списков на этапирование польские антикоммунисты подправили свою версию, объявив, что НКВД казнил военнопленных в городах – конечных пунктах перевозки.

Ясно, что к тому времени, как Хрущёв передумал взваливать на Сталина вину за расстрел польских военнопленных, органы госбезопасности тоже ещё не смогли заполучить этапные списки.

Другие фальсификации «Закрытого пакета № 1» мы рассмотрим в одной из следующих глав. Но, как представляется, ни одна из внутренних несуразиц документов из «Закрытого пакета № 1» сама по себе не может служить доказательством их подделки.

И вот что важно понимать: обосновать подлинность документов «Закрытого пакета № 1» на основе только их внутренних особенностей невозможно. Справедливость таких доводов сомнительна. Как доказательства они, по сути, непригодны.

На основе изучения лишь этих документов нельзя сказать, что всё содержимое «Закрытого пакета № 1» поддельно. Зато мы можем вынести своё заключение касательно «шелепинского» варианта выписки. Это, несомненно, фальшивка. Наличие столь вопиющей подделки в «Закрытом пакете № 1» бросает тень подозрения на все другие хранящиеся там документы.

В 2011 и 2012 годах совместная польско-украинская поисковая археологическая экспедиция произвела частичные раскопки на месте массовых казней в городе Владимир-Волынский на Украине. Найденные в могилах стреляные гильзы показали, что расстрелы проводились не ранее 1941 года. В ходе раскопок обнаружены жетоны двух польских полицейских, которые, как считалось ранее, ликвидированы советскими «органами» в апреле-мае 1940 года в Катыни за сотни километров от Владимир-Волынского.

Жетоны

1. Юзеф Кулиговский.

В мае 2011 года в польских СМИ появилось сообщение: в западноукраинском городе Владимир-Волынский обнаружен номерной металлический знак, идентифицированный как жетон польского полицейского Юзефа Кулиговского. По «официальной» версии Катыни, считалось, что Кулиговский вместе с тысячами польских военнопленных казнён НКВД в Калинине (ныне Твери) и похоронен с другими жертвами расстрелов за пределами города в с.Медном.43