– Мне кажется, что вы очень… проницательны.

– О, спасибо. Что еще?

– Думаю, вы многое повидали.

– Проницательный, видавший виды человек. Неплохо для начала. Что-нибудь еще?

– Я не могу понять, почему вы меня преследуете.

Он рассмеялся.

– Хотите, скажу, что я думаю о вас?

– Меня это не особенно занимает.

– Вы взрослеете и не всегда говорите правду. Все хотят знать, что о них думают другие. Но я вам в любом случае скажу. Я думаю, что вы очаровательны.

Могу поклясться, я тогда покраснела до корней волос.

– И, – продолжил он, – я говорю правду.

Я попыталась изобразить безразличие.

– Теперь я буду говорить правду, – сказала я. – И я скажу, что вы, я в этом не сомневаюсь, многих людей моего пола находите… очаровательными.

– Вы догадливы. Я не стану этого отрицать.

– Это было бы бесполезно.

– И этого не будет, раз мы начали говорить правду. Но, – прибавил он, – вы из них самая очаровательная.

Я посмотрела на него с нескрываемой насмешкой.

– Прекрасный был сидр, – произнесла я. – Благодарю вас. Мне правда пора.

– Мы только что зашли.

– Чтобы выпить кубок сидра, много времени не нужно.

– Но смотрите, я еще не допил.

– Вы можете это сделать и без меня.

– Я не позволю вам возвращаться домой одной.

– Я одна из него вышла.

– Интересно, что скажет о ваших прогулках ваш отец, когда вернется?

– Он будет слишком занят своей новой женой, чтобы думать обо мне.

Его рука протянулась над столом, и я не успела отодвинуться. Он ласково сжал мою кисть.

– Так вы… ревнуете?

– Вот уж нет.

– Считается, что мачехи обычно настроены против неродных детей.

– Я бы не стала судить об этом заранее. У меня мачеха появилась всего десять дней назад, и то все это время она была в отъезде.

– Еще говорят, что браки – штука заразительная.

Я пожала плечами и, сумев наконец высвободить руку, встала.

– Вы настаиваете? – спросил он.

– Да.

– Как только разговор сделался интересным, вы хотите уйти.

– Вам это так интересно?

– Чрезвычайно интересно. Я вам говорю, как восхищаюсь вами. Вы не просто красивы. Вы прекрасны.

Я посмотрела на него презрительно.

– У меня есть превосходное зеркало, мистер Фезерстоун. Оно не рассказывает мне то, что я хочу услышать, но говорит правду.

Я вспомнила, как когда-то милая мисс Брэй утешала меня. «Может быть, вы и не писаная красавица, Анна Алиса, но у вас интересное лицо. Да, в общем, я думаю, вы можете стать очень даже привлекательной».

А он мне говорит, что я прекрасна!

– Волосы изумительного каштанового цвета. Глаза… Ваши глаза бывают разными. Какие они на самом деле? Карие? Зеленые? Серые?

– Этот цвет обычно называют «карий». И в них нет ровным счетом ничего примечательного.

– У вас красивые губы.

– Спасибо. На этом приятном замечании и закончим обсуждение моей внешности.

– Я бы мог говорить о ней бесконечно.

– В таком случае, боюсь, вам придется разговаривать с самим собой. Мне эта тема кажется ужасно скучной.

Он осушил кубок.

– Вы твердо намерены прервать этот приятный tête-à-tête?

Он встал рядом со мной и крепко сжал мою руку. Его лицо оказалось очень близко к моему, и на какой-то миг мне показалось, что он хочет поцеловать меня. Я в ужасе отпрянула.

– Я вам совсем не нравлюсь? – спросил он чуть ли не жалостно.

Я выдернула руку и пошла к выходу.

– Я вас почти не знаю, мистер Фезерстоун, – бросила я через плечо. – И я никогда не делаю поспешных суждений о людях.

– Думаю, когда вы узнаете меня получше, я вам понравлюсь.

Он настоял на том, чтобы помочь мне сесть в седло.

– Спасибо, – поблагодарила я. Несколько мгновений он смотрел на меня, а потом взял мою руку и поцеловал ее. Меня как будто укусила змея.

Потом он посмотрел на меня умоляюще и сказал:

– Позвольте себе узнать меня получше.

Я, не ответив, развернула лошадь. Показалось ли мне это, или его глаза действительно гневно сверкнули? Меня бросило в дрожь.

Домой мы скакали вместе, не разговаривая.

Мне все тревожнее.

23 марта

Еще неделя, и они вернутся. Мне этого даже почти хочется. Это был странный месяц, и, похоже, он весь был наполнен мистером Фезерстоуном.

Я стала гораздо реже выезжать, потому что знаю – он поджидает меня. Он каждый раз пытается сказать, что любит меня.

Но я не верю ни единому его слову. Мне даже, наоборот, иногда кажется, что он испытывает ко мне неприязнь. Несколько раз я замечала, как на его лице на мгновение появлялось недовольное выражение. Думаю, он привык к легким победам, и мое равнодушие его порядком раздражает.

Раньше я думала, что он влюблен в мисс Гилмор. О, как бы мне хотелось, чтобы это было так и чтобы они уехали куда-нибудь вместе!

Тогда все было бы совсем по-другому.

Если бы мисс Брэй не готовилась к рождению ребенка, я бы уехала к ней. Но я никогда не смогла бы объяснить ей, что чувствую. Лучше было ничего не предпринимать и продолжать эту игру в кошки-мышки, которую затеял мистер Фезерстоун. Мне все время приходит в голову это сравнение. Что делает кошка, поймав мышь? Играет с ней, притворяется, что отпускает ее, и ловит снова, прежде чем та успеет сбежать, пробует ее на зуб, мучает… и в конце концов убивает.

Кажется, я скоро доведу себя до безумия.

Иногда я просыпаюсь ночью от ужаса, когда мне вдруг начинает казаться, что он находится в доме. Однажды я даже встала с кровати и выглянула в коридор, как будто в самом деле ожидала увидеть его там. Иногда я подхожу к окну, которое выходит не на улицу, а во двор, за которым начинаются поля и лес, и ищу глазами притаившуюся фигуру.

А потом я смеюсь над собой. «Глупые фантазии. Разыгравшееся воображение», – говорю я себе.

Но эти мысли порождает страх, поселившийся в моем сердце. Почему я все время думаю о нем? Это похоже на предчувствие, предостережение.

«Когда они вернутся, все наладится», – твержу я себе.

Осталась всего неделя.

3 мая