Муссолини ворвался в свой кабинет с такой быстротой, будто не хотел, чтобы посетители долго видели его маленький рост. Забежав за стол, он сразу стал выше и, выкинув вперед и вверх короткую руку, негромко произнес: «Чао».

Савинков, садясь в кресло перед столом, как-то странно провалился и понял, что у его кресла укорочены ножки. Сидеть ему было неудобно, колени высоко задрались, и он не знал, куда девать ноги. Но зато он сразу стал невообразимо ниже вождя.

— Итак, синьор Савинков? Прекрасно! — не садясь, заговорил Муссолини на дурном немецком языке. Видимо, Данила Амфитеатров предупредил его, что гость не владеет итальянским. — Мне рассказали кратко вашу биографию — она похожа на сюжет авантюрного романа! Вы мне нравитесь, а это уже немало! — Муссолини опирался сжатыми кулаками на мрамор стола, как мог бы это делать высокий человек. — Да, да, синьор Савинков! В нашу с вами эпоху взрывов и катаклизмов не в ходу вожди с благопорядочными буржуазными биографиями. Конечно, кое-кому такие люди, как мы с вами, кажутся выскочками. Ха-ха! Поглядели б вы, как год назад сам король отдавал мне в руки Италию! Эта старая перечница поняла, что под ним, вот здесь, — дуче похлопал себя по налитому заду, — накаленная сковородка. И я сразу из выскочки превратился в надежду Италии. Так он это и сказал, бывший король бывшей Италии. А теперь он для меня нуль, и я поведу Италию к таким высотам, что у мира закружится голова, наблюдая за нашим взлетом!

Муссолини на мгновение умолк, и Савинков не замедлил врезаться в эту паузу — он знал о способности дуче часами говорить о себе.

— Господин Муссолини, я приехал к вам с надеждой.

— О! Еще бы — без надежды! — злорадно заорал Муссолини, распахнув свой огромный рот. — Моя Италия отныне и на века для всех — Мекка! Для всех, кто думает о будущем. Не будь я Муссолини, если я не увижу весь мир стоящим на коленях перед моей Италией! Древний Рим — чепуха! Обожрались и потеряли чувство ответственности перед историей! Италия моей эпохи создаст нечто такое, перед чем человечество ахнет! Остолбенеет! Вы читали мою последнюю речь? Зря, синьор Савинков. Все, кто хочет идти вперед не с завязанными глазами, должны читать мои речи! Запомните!

Все это было похоже на оперетку, но, увы, происходило не на сцене, и Савинков, снова уловив паузу, сказал:

— Россия, та, за которую я борюсь с большевиками, могла бы стать вашим могучим союзником.

— Что значит — союзником? — выпучил свои масленые глаза Муссолини. — Что значит могла бы стать? Союзников выбираю я сам. Понимаете, синьор? Сам! Ни черта вы не понимаете! Весь мир, и ваша Россия в том числе, оскандалился! Могучая Россия — что это за чушь? Не позволю! Новую историю человечества провозгласил я! Неужели и это вам не понятно?

— Наоборот, синьор Муссолини! Наоборот, мне очень близки ваши идеалы. Именно поэтому я и пришел к вам просить помощи.

Муссолини удивленно замер, выпучив глаза, в которых вдруг вспыхнули лукавые искорки.

— Ах, помощи? — переспросил он. — Я действительно помогу вам. Да! — Из груды книг, лежавших на приставном столике, он взял одну и начал ее подписывать. — Я редко это делаю. Это моя книга, о моей жизни и о моих идеях и борьбе. Слушайте, что я вам написал: «Синьор Савинков! Идите за мной, и вы не ошибетесь!» И не благодарите меня. — Он протянул книгу Савинкову, вставшему с кресла. — Это мой долг — помогать слепым! Эта книга поведет вас по единственно правильному пути. Чао! — Муссолини снова вскинул руку, потом круто повернулся всем своим маленьким плотным туловищем, соскочил с пьедестала и выбежал из комнаты. В других, уже открытых дверях стояли два охранника.

Савинков, ошеломленный, покинул кабинет дуче…

В тот же день он написал своей сестре Вере в Прагу: «Ты не можешь себе представить, как все это было, — ни одному клоуну не снилось то, что так легко и непринужденно продемонстрировал этот фигляр от политики. Но самое страшное в том, что мне вдруг показалось: он сам понимает, что фиглярствует, и видит, что мир, глядя на него, не только не смеется, но даже восхищается им! Что же касается меня, то произошло уже привычное — еще одно унижение!..»

Савинков уезжал из Италии подавленный. Он не знал, что в Париже его уже ждало уведомление из банка о двух поступлениях на его счет от лиц и организаций, «пожелавших остаться неизвестными». Как только он возьмет в руки эти голубенькие гербовые бумажонки с солидным названием банка, к нему мгновенно вернутся и уверенность, и энергия, и прекрасное настроение. Он не зря совершил эту нелегкую поездку…

Собственноручная запись Масарика о переговорах с Савинковым 2 и 5 марта 1918 года[2]

С Савинковым, Москва

2. III.-8

5. III.-8

1. Имеются организации по городам.

2. В начале прошлого декабря на Дону еще монархически.

(Трубецкой говорил правду.)

В этот период соглашение Алексеева с Корниловым 26.XII. Соглашение с демократами: с этого времени монархизм снят с повестки дня.

3. Важнейшее дело, что знаю правду о казаках Г.Л.

Я — свое мнение. Будет вести переговоры с Клецандой, Максой.

Я ему, чтобы А. Скупать хлеб, чтобы не достался немцам. Мануфактурой! Значит, японцы.

Б. В случае чего «Хлебный террор».

В. Политтеррор?

Алексеев писал — он не разбит, отходит на юг.

Террор: покушение на великого князя Сергея стоило всего лишь 7000 рублей.

Плеве — 30000.

Я могу предоставить некоторые финсредства — Шипу, чтобы Клецанда 200000 рублей…

Примечание автора:

Как всякую дневниковую запись, в которой используются сокращенные слова и фразы, понятные только автору дневника, эту запись Масарика точно расшифровать очень трудно. А нам это и не нужно. Нам интересен и важен только конец записи, где Масарик записал сообщенные ему Савинковым цены покушений, в которых он, Савинков, участвовал Масарик записывает сумму в 200000 рублей. И эта сумма в точности совпадает с той, которую позже назовет однажды Савинков. Двести тысяч на убийство Ленина…

Письмо Б. В. Савинкова — Масарику от 9 ноября 1921 года

(Перевод с французского оригинала, обнаруженного в архиве Бенеша)

Прага, 9 ноября 1921 года.

ГОСПОДИНУ ПРЕЗИДЕНТУ РЕСПУБЛИКИ

Господин президент,

когда в последний раз, в сентябре, я имел честь быть принят Вами, Вы соблаговолили подать мне надежду на то, что не откажетесь от своей выдающейся поддержки дела «зеленых», интересы которых я защищаю…

По требованию коммунистов я с несколькими друзьями был выслан из Варшавы. Несмотря на это, наша революционная организация в Польше осталась почти нетронутой и продолжает свою деятельность так же, как наш филиал в Финляндии…