— Черт возьми, — воскликнул юноша, — какая у меня аппетитная кузина!

— А у меня, клянусь душой, красавец-кузен, — произнесла молодая женщина.

— Клянусь честью, — продолжал Жакелино, — когда люди состоят в таком близком родстве и ни разу друг друга не видели, то, мне кажется, они должны начать знакомство с поцелуя.

— Ничего не имею против такого способа поздравить родственников с благополучным прибытием, — отвечала Марина, подставляя ему щеки, вспыхнувшие на миг румянцем (опытный наблюдатель безошибочно приписал бы его легко вспыхивающему желанию, а не слишком чувствительной стыдливости).

Молодые люди расцеловались.

— Ах, клянусь душой моего развеселого отца, — вскричал молодой человек, пребывавший в отличном настроении, похоже вообще ему свойственном, — по-моему, самая приятная вещь на этом свете — поцеловать красивую женщину, не считая, разумеется, повторного поцелуя, что должен быть еще приятнее!

И он вновь протянул руки, собираясь подкрепить слова делом.

— Тише, тише, кузен, — сказала молодая женщина, останавливая его, — мы поговорим об этом позже, если вам угодно. Не потому, что это не кажется мне столь же приятным, как вам, а потому, что у нас нет времени. Это ваша вина. Почему вы заставили меня потерять полчаса, ожидая вас?

— Черт возьми, хорошенький вопрос! Да ведь я думал, что меня ждет какая-нибудь толстая немецкая кормилица или высохшая испанская дуэнья. Но пусть нам еще раз представится случай оказаться вместе, и, клянусь Богом, моя прекрасная кузина, это я буду ждать вас!

— Принимаю к сведению ваше обещание; но сейчас мне надо поскорее сообщить особе, пославшей меня, что я вас видела и что вы готовы полностью повиноваться ее приказаниям, как и надлежит вести себя учтивому рыцарю по отношению к великой государыне.

— Я с покорностью жду этих приказаний, — произнес молодой человек, опускаясь на одно колено.

— О, вы у моих ног, монсеньер! Монсеньер, что это вы вздумали! — воскликнула Марина, поднимая его.

Потом она добавила со своей дразнящей улыбкой:

— А жаль: вы были очаровательны в этом виде.

— Послушайте, — сказал молодой человек, взяв мнимую кузину за руки и усаживая рядом с собой, — прежде всего самое главное: о моем возвращении узнали с удовлетворением?

— С радостью.

— И эту аудиенцию мне подарят с удовольствием?

— С радостью.

— И миссия, которой я облечен, будет встречена с одобрением?

— С восторгом.

— Однако вот уже неделя как я приехал, а жду уже два дня!

— Вы и вправду очаровательны, кузен; а сколько дней назад, по-вашему, мы сами вернулись из Ла-Рошели? Два с половиной.

— Это правда.

— Из этих двух с половиной дней чем были заполнены вчерашний и позавчерашний?

— Празднествами, знаю; я их видел.

— Откуда вы их видели?

— Да с улицы, как простой смертный.

— И как вы их нашли?

— Великолепными.

— Не правда ли, у нашего дорогого кардинала есть воображение: его величество Людовик Тринадцатый, одетый Юпитером!

— Причем Юпитером Статором.

— Статором или каким-то другим, какая разница?

— А разница есть, и немалая, прелестная моя кузина; в этом-то, наоборот, вся суть.

— В чем этом?

— В слове «Статор». Знаете вы, что оно означает?

— Право же, нет.

— Оно значит либо «Юпитер останавливающий», либо «Юпитер останавливающийся».

— Постараемся, чтобы это был «Юпитер останавливающийся».

— У подножия Альп, не так ли?

— С Божьей помощью мы сделаем для этого все, что сможем, несмотря на молнии, которые он держит в руке, угрожая одновременно Австрии и Испании.

— Молнии деревянные и бескрылые; крылья молний войны — это деньги, а я не думаю, что король и кардинал сейчас очень богаты. Так что, милая кузина, Юпитер Статор, погрозив Востоку и Западу, по всей вероятности, отложит свою молнию, так и не пустив ее в дело.

— О, скажите это вечером обеим нашим бедным королевам, и вы их осчастливите.

— У меня есть для них кое-что получше. Я должен им передать, как известил уже их величества, письмо от принца Пьемонтского: он ручается, что французская армия не перейдет Альпы.

— Лишь бы на сей раз он сдержал слово, а это, вы знаете, у него не в обычае.

— Ну, теперь-то это в его интересах.

— Мы болтаем, кузен, и за болтовней напрасно теряем время.

— Это ваша вина, кузина, — с ослепительной открытой улыбкой отвечал молодой человек, — вы сами не захотели заняться полезными делами.

— Вот и проявляй после этого преданность хозяевам, вот и жертвуй ради них последним! За преданность тебя благодарят упреками! Боже мой, до чего мужчины несправедливы!

— Я слушаю вас, кузина.

И молодой человек придал своей физиономии самое серьезное выражение, на какое был способен.

— Так вот, сегодня вечером, в одиннадцать часов, вас ждут в Лувре.

— Как сегодня вечером? Сегодня вечером я удостоюсь чести быть принятым их величествами?

— Именно сегодня вечером.

— Но я думал, что сегодня вечером при дворе состоится спектакль с подобающим ему балетом.

— Да, но королева, узнав об этом, пожаловалась на сильную усталость и невыносимую головную боль. Она сказала, что только сон сможет восстановить ее силы. Позвали Бувара. Бувар нашел все симптомы постоянной мигрени. Бувар, хоть он и медик короля, предан нам телом и душой. Он рекомендовал полнейший отдых; так что вас ждут отдыхая.

— Но как войду я в Лувр? Не называть же мне себя!

— Все предусмотрено, не беспокойтесь. Сегодня вечером в одежде дворянина будьте на улице Фоссе-Сен-Жермен; на углу улицы Пули вас будет ждать паж в ливрее слуги госпожи принцессы, светло-желтой с голубым; зная пароль, он проведет вас в коридор, ведущий к спальне королевы, и сдаст с рук на руки дежурной фрейлине. Если ее величество сможет принять вас немедленно, вы будете сразу допущены к ней; если нет — подождете удобной минуты в комнате, примыкающей к ее спальне.

— Но почему бы вам, милая кузина, не скрасить там мое ожидание? Клянусь, мне это было бы чрезвычайно приятно.

— Потому что моя неделя службы закончилась и я, как видите, провожу время в другом месте.

— Но, по моему разумению, проводите его приятно.

В этот миг раздался звон колокола монастыря Белых Плащей.

— Девять часов! — воскликнула Марина. — Скорее целуйте и выпроваживайте меня, кузен. Мне едва хватит времени, чтобы вернуться в Лувр и успеть сказать, что у меня есть родственник, очаровательный кавалер, готовый отдать… что отдали бы вы за королеву?